Летний воскресный день не спеша приближался к обеду. Из-за жары есть не хотелось, поэтому я ограничилась легким салатом из свежих помидоров с зеленью. Не хватало райхона, который я очень люблю, поэтому решила пойти к соседке, Малике, огород которой славился разнообразием трав. Наши участки разделяла лишь деревянная калитка, и мы беспрепятственно ходили друг к другу в гости. Я несколько раз позвала ее, но Малика не откликалась, поэтому пришлось зайти в дом.
Вся соседская семья была в работе. Муж и сын таскали с чердака старые вещи, а Малика разбирала их и многие готовила на выброс.
– Добро пожаловать, Гала-опа, – вежливо поздоровалась женщина. – Извините, не могу сейчас угостить вас пиалой чая. Наконец-то собрались разгрести завалы.
Да! Чего там только не было! Сломанная мебель, коробки из-под обуви и бытовой техники, купленных еще в прошлом веке. Какие- то старые тетради, газеты. Вдруг мой взгляд случайно упал на старинную тетрадь в кожаной обложке.
– А это что за тетрадь? – спросила я.
Открыв ее, Малика сказала, что, возможно, это, дневник ее русской прабабушки, который давным – давно потерялся. Еще мама рассказывала ей о нем и сожалела, что не может найти эту памятную вещь.
– Возьмите его, пока мы тут не наведем порядок, чтобы он опять не потерялся, – попросила женщина.
Вечером, начав читать дневник, я окунулась в атмосферу прошлого. Его вела с отроческих лет до глубокой старости дама, рожденная в Петербурге в конце девятнадцатого века. Читать было нелегко, так как чернила выцвели, о значении некоторых слов нужно было догадываться. Мне понадобилось несколько дней, чтобы прочитать дневник. Многие описанные в дневнике события достойны внимания, хочу привести здесь собственный пересказ некоторых из них.
« Шел 1917 год. После долгих мытарств, наконец, я прибыла к месту назначения. Ташкент встретил меня ослепительным солнцем и нестерпимой жарой. Мой дорогой Петр Александрович уже спешил мне навстречу.
– Ну, как ты добралась, Аннушка? – спросил он ласково.
Два года я не видела своего Петю. И теперь, когда наконец добралась сюда из Петербурга, радость встречи охватила меня, муж всегда был добр и ласков со мной. Здесь, под белым, нещадно светившим солнцем, мой родной город вдруг показался мне туманным призраком, полным тайн и существующим лишь в моем воображении. Почему-то я сразу поняла, что всей душой полюблю этот экзотический город, этот необыкновенный край.
О, Азия!
Январь с фиалками и солнечными днями или февраль с цветущим миндалем. Март, то с неожиданными заморозками, то с теплыми ливнями и ветрами и чудный апрель, украшенный цветущими садами и ясными зорями по утрам. Май со спелыми черешнями, клубникой, с расцветающими розами. И горячий июнь с янтарными абрикосами, вишнями, персиками, скороспелыми дынями и виноградом, весь пронизанный солнцем и синим-синим небом; и жгучий, раскаленный до сорока пяти градусов в тени июль, с черными душными ночами, с сахарными дынями и арбузами, сладкими помидорами и ежевикой. Золотой, отяжелевший от плодов август. А хлопковое поле в сентябре, когда в каждой коробочке лежит жемчужина, а веселый октябрь с шумными свадьбами и курлыканьем журавлей в небе. Еще теплый ноябрь с редкими пасмурными днями и первыми осенними дождями. Тихие снежинки в декабре, неслышно опускающиеся на озябшие хризантемы!
Петр Александрович, будучи в звании полковника, после обучения в гатчинской школе авиации был откомандирован на службу в Туркестан. Наш дом в Ташкенте находился недалеко от Кауфманского сквера, на улице Пушкинской, одной из благоустроенных, респектабельных и спокойных улиц города. Пушкинская была населена преимущественно офицерами частей Туркестанского военного округа и чиновниками многочисленных учреждений от казенной палаты до телеграфного округа. Должна с гордостью отметить, что Пушкинская была одной из немногих улиц Ташкента по которой ходил электрический трамвай. В начале улицы находились банки и магазины, а ближе к концу частные дома. Дом мне понравился, хотя и был непривычной для меня постройки: одноэтажный, толстые кирпичные стены сохраняли прохладу, и после нестерпимой жары здесь была благодать. Особенно я полюбила небольшой внутренний дворик, засаженный цветами и деревьями. Там было так приятно сидеть в вечерней прохладе.
В соседнем доме жил врач, Симаков Анатолий Петрович с женой, милой и доброй Натальей Михайловной. Я перезнакомилась со многими соседями. Это были в основном офицеры и гражданские чиновники с женами.
Город делился на две части – европейскую и туземную. Европейцы жили на улицах, прилегающих к Кауфманскому скверу: Соборной, Романовской, Пушкинской, Кауфманской. Туземная часть состояла сплошь из глинобитных мазанок, но в каждой махалле была мечеть, а также чайхана, где собирались на чаепитие местные мужчины. Я пробовала зеленый чай – это, действительно, удивительно вкусный напиток. Местное население для утоления жажды пьет айран – кисломолочный напиток с добавлением трав и фруктов.
По приезду, местные модницы стали посещать наш дом, чтобы рассмотреть мои столичные наряды. Уже через неделю многие дамы щеголяли по центру города в платьях, в точности похожих на мои. Рядом со сквером находились мужская и женская гимназии. Поэтому там часто бывало весело и шумно. Очень мило смотрелись молоденькие гимназистки, когда беззаботными стайками гуляли по скверу под столетними чинарами.
