Девятая часть серии публикаций очерков Василия Алексеевича Игнатьева посвящена его воспоминаниям о родном селе Русская Теча и нескольких окрестных сёл и деревень, которые он предполагал объединить в «Очерки по истории Зауралья».
Село Русская Теча ныне находится в составе Красноармейского района Челябинской области и является старейшим населённым пунктом на территории Челябинской области (1682 г.). Первоначальным названием Русской Течи была Белоярская Теченская слобода, в дальнейшем село просто называлось Теченская слобода. В XVIII веке Теченская слобода была центром Исетской провинции Оренбургской губернии. В XIX-начале XX веков село Русская Теча входило в состав Пермской губернии и являлось центром Русско-Теченской волости Шадринского уезда. В советское время село оказалось в составе Челябинской области и входило в состав совхоза «Кировский».
Село находится на правом берегу реки Течи, которая остаётся загрязнённой радиоактивными отходами. Загрязнение реки Теча произошло в результате санкционированного и аварийного сброса жидких радиоактивных отходов в 1950-х гг. 29 сентября 1957 г. на комбинате № 817[1] произошла «Кыштымская авария» – взрыв ёмкости с высокорадиоактивными отходами, которая значительно усилила радиоактивное загрязнение реки на всём её протяжении. Воду из реки Течи стало невозможно использовать для питья, водопоя скота, полива, и она была выведена из всех видов водопользования с целью предотвращения вреда здоровью и жизни населения. Эта авария является первой в СССР радиационной чрезвычайной ситуацией техногенного характера. В зоне радиационного загрязнения оказалась территория 23 000 км² с населением 270 000 человек в 217 населённых пунктах трёх областей: Челябинской, Свердловской и Тюменской. Местные жители долго не подозревали об огромном вредном предприятии. В ходе ликвидации последствий аварии 23 деревни из наиболее загрязнённых районов с населением от 10 до 12 тысяч человек были отселены, а строения, имущество и скот уничтожены. Делалось это молчаливо и в течение длительного времени об этой крупной аварии ничего не сообщалось. Однако полностью скрыть информацию было невозможно, прежде всего, из-за большой площади загрязнения радиоактивными веществами и вовлечения в сферу послеаварийных работ значительного числа людей, многие из которых разъехались потом по всей стране.
Река Теча остаётся самой радиоактивно загрязненной рекой в России. Вместе с другими населёнными пунктами, расположенными в пойме реки, село Русская Теча в начале XXI века «для защиты от радиационного воздействия» было переселено с более низкого пологого берега реки на более высокий.
Автор мемуаров В. А. Игнатьев пережил всех своих братьев и сестёр и многих знакомых, с которыми было связано его детство. В 1950–1960-х годах он несколько раз посещал свои родные места – село Русская Теча и деревни по берегу реки Течи, которые подлежали выселению в связи радиационным загрязнением после аварии. Информацию об аварии он знал от местных жителей и сам имел возможность увидеть её последствия.
В начале 1961 г. он взялся за воспоминания о своей малой родине, которая в памяти его предстала ему вначале под видом «села Горюхина».[2]
В письмах к И. С. Богословскому он писал: «Это дело много сложнее: речь о родном селе в моём воображении разрастается в большое дело. Помните – когда я писал о детских годах Пети Иконникова, то описывал нашу Течу, но тогда я, выражаясь словами А. С. Пушкина по поводу «Евгения Онегина»:
«Даль свободного романа
Сквозь магический кристалл
Ещё неясно различал»,
а теперь я так втянулся в мемуары, как сказано у М. Ю. Лермонтова в эпиграфе к «Мцыри»: «Вкушая вкусих и се: умираю», что у меня зародилась мысль увековечить Течу в своих мемуарах».[3]
«Мне хотелось бы Течу показать широким планом. Не знаю: удастся ли? Я видел и знал Течу в последний период её колонизации. … Как разрушался патриархальный и феодальный быт – вот, что мне хотелось бы показать».[4]
Очерки В. А. Игнатьев отправлял И. С. Богословскому, который отзывался о них одобрительно. По мере накопления материала, Василий Алексеевич думал об их систематизации.
«Обратили ли Вы внимание на моё замечание о них [об очерках – ред. ], когда я в первый раз писал о них, что мне хочется написать о Тече нечто вроде «Истории села Горюхина». Я хотел этим сказать, что намерен написать несколько очерков. Теперь я, пожалуй, сказал бы, что я имел в виду написать нечто вроде «Пошехонской старины».[5] То, что я Вам выслал – отрывочно, разбросано и на первых порах, правда, трудно понять, что к чему, но всё это потом должно подвести под одно заглавие: «Теча накануне О[ктябрьской] р[еволюции]» Вопрос только: как изобразить? Больше свету в картине, или тени? Думаю, что и то, и другое должно отвечать тезису: «Amicus Plato, sed magis amica veritas est».[6] Ведь то, что описываю уже прошло, история, а с ней что поделаешь? Нам раньше толковали о том, что народ наш богоносец, а что получилось теперь?
Итак, мне хочется показать Течу такой, какая она осталась в моей памяти со всеми её достоинствами и
