Слово «действительный» принимается в двух значениях: как противоположность слову «воображаемый» и как противоположность слову «призрачный»[1]. Итак, «действительное» есть то, что есть в самом деле; «воображаемое» есть то, что живет в одном воображении, а чего в самом деле нет; «призрачное» есть то, что только кажется чем-нибудь, но что совсем не то, чем кажется. Мир «воображаемый» в свою очередь разделяется на «действительный» и «призрачный». Мир, созданный Гомером, Шекспиром, Вальтером Скоттом, Купером, Гете, Гофманом, Пушкиным, Гоголем, есть мир «воображаемый действительный», то есть столько же не подверженный сомнению, как и мир природы и истории; но мир, созданный Сумароковым, Дюкре-Дюменилем, Радклиф, Расином, Корнелем и пр., – есть мир «воображаемый призрачный». Потому-то он теперь и забыт всем миром. Теперь нам предстоит важный труд – решить, к которой из этих категорий принадлежит «действительное» путешествие в Воронеж г. Раевича, который, в посвящении своей книжки г. Узанову, откровенно признается, что он «еще не причислен к великим людям, уже увенчанным громким титулом «литератора». Цель и предмет путешествия, в книжке г. Раевича, занимает каких-нибудь две-три странички; вся же она занята описанием событий, которые совершились с автором на дороге от Москвы до Воронежа. Во-первых, его встретила, в Тульской губернии, ужасная буря. В то время как почтенный автор «при очаровательном звуке переливных тонов свирели погружался в сладостное чувство самозабвения и переносился в недро благословенной Аркадии» и как «душа и сердце его таили от восторга»[2] —
Конец ознакомительного фрагмента.
