Иса
– Шакал! Недоношенный ублюдок!
Удары сыплются один за другим. Боль взрывается в теле алыми всполохами. Я с такой силой стискиваю зубы, что еще немного, и те раскрошатся. Похер. Я не доставлю им удовольствия криком. В конце концов, ничего нового не происходит. Меня часто бьют. Я привык к боли и постоянному унижению.
Первый удар приходится в голову. А следом второй – под дых. Инстинктивно сгибаюсь. Костя Бульдозер пинком под зад отправляет меня на липкий воняющий хлоркой пол. Фома бьет по почкам. Эти шакалы всегда нападают стаей. Я группируюсь, сжимаюсь в позу эмбриона, чтобы защитить внутренние органы, а руками с никогда не заживающими костяшками обхватываю голову. Плохо, что не устоял. Так гораздо больше шансов быть забитым насмерть. Если кто-то из мелких, проснувшихся, чтобы сходить в туалет, не поднимет шум. Вся надежда на них. А пока, кажется, мне конец. Страх ползет по избитому телу и оплетается вокруг горла. Я пытаюсь себя убедить потерпеть. Скоро все непременно закончится… Ненадолго, конечно. До следующего раза. Но все же.
На несколько секунд я теряю сознание. Прихожу в себя, потому что кто-то бьет меня по щекам. Влажным и липким от заливающей их крови. Кажется, я рассек голову о батарею.
– Что-то ты быстро сегодня отъехал! – ржет Бульдозер и снова бьет в живот. Успеваю поставить блок. Руку прошивает боль. И, кажется, я слышу, как хрустят мои кости. С губ срывается тихий стон.
– Ты гля! – ощеривается тот. – Как баба на хую стонет. Ты часом не пидор, а? Ну, чего молчишь, урод? Язык проглотил?
Удар. И еще удар. И снова… Их четверо. Или пятеро. И даже будь я покрепче, хрен бы от них отбился. Драки в детских домах – явление нередкое. Но так регулярно выхватываю я один. Почему? Потому что самый мелкий и слабый. Хотя мне скоро исполнится пятнадцать. И по возрасту я даже старше многих из этой шайки.
– Проверь! – кто-то из скинов заливается шакальим смехом.
– А что? Можно и проверить. Ну-ка снимайте с него портки!
Чьи-то руки ложатся на поясницу, оттягивают вниз резинку изношенных трусов. И только тогда до меня доходит…
– Руки убрал! – сиплю я. К горлу подкатывает истерика. Перед глазами мелькают серые точки. Я бы, наверное, потерял сознание, если бы не опасался того, что за этим последует.
– Ну, че, урод, ты педик?
– А ты, че, Фома, хочешь ему присунуть?
– А что? Дырка – она и в Африке дырка, – смеется тот.
Я не знаю, откуда берутся силы. Наверное, меня подхлестывает страх. Липкий тянущий ужас. Кулак взмывает вверх и со всей дури врезается в круглую как блин морду Бульдозера. Это тоже ошибка. За столько лет я должен был уяснить, что в таких ситуациях лучше не рыпаться. Но как? Мысль о том, что они задумали, доводит меня до безумия. И пусть они меня лучше убьют, чем…
– Су-у-ка. – Бульдозер трясет головой. А дальше… Дальше только боль. Я своего добился.
Вскидываюсь на разложенном кресле. Дышу. Пот льется по спине градом, выступает на висках. Сердце колотится, как ненормальное. Заходится в груди. Удивительно. С той поры прошло несколько лет. Позади осталась служба, за время которой я каких только ни видел ужасов, но вот ведь какая штука – в кошмарах ко мне все равно приходит та самая ночь в детдоме.
Трясу головой. Вместе с липким потом стираю с лица обрывки сна. Дерьмо… Может, стоит обратиться к психологу. Тем более что мне больше не нужно обманывать медкомиссию на предмет моих крепких нервов. Я не боюсь остаться без работы. Но… я опасаюсь, что вместе с этим кошмаром мне перестанет сниться… она. Та, которая каждый раз меня от него спасает.
Мне нечем дышать. Жму на стеклоподъемник. В душный салон полноприводного Джипа врывается по-зимнему морозный воздух. А ведь на дворе середина весны. Тяну вниз язычок спальника. Надо отлить. Да осмотреться. Я ведь для этого приехал сюда аж на два дня раньше нужного срока.
Извиваясь, как червяк, стягиваю спальный мешок и выхожу из машины, которую спрятал в глухом подлеске. Холодный ветерок обдает покрытую испариной кожу, и я ежусь, несмотря на закалку. Делаю свои дела. Застегиваю наглухо куртку и выхожу на большую поляну, с которой открывается невероятный вид на скалистые пики одних из самых высоких в округе гор. Точнее, их бы было видно, если бы не густой, как кисель, туман.
На многие километры вокруг – никого. Только первозданная природа заповедного края. Полагаю, где-то тут моя родина. Другой вопрос – на кой я сюда приехал спустя столько лет?
Возвращаюсь в машину. Завожу мотор. И пока тот прогревается, вспоминаю, как все начиналось…
– Какого хрена, Иса? Зачем тебе в эту глушь? – хмурится Первый.
– Теней один черт расформировали, – пожимаю плечами.
Под началом Первого я отслужил десять лет. В одной из самых засекреченных и элитных групп спецназа. А потом… Потом нас и впрямь расформировали. И, конечно, это становится неожиданностью для каждого члена группы. Но парни как-то справляются. Им есть на что переключиться. И только у меня, кажется, земля уходит из-под ног.
Тени не просто мои братья по оружию. Они – моя семья. Единственная семья, которую я когда-либо знал. И вот теперь, похоже, лишился.
