Перед родителями, старающимися жить во Христе, рано или поздно встает вопрос об исповеди их подрастающих детей. Но, требуя что-то от человека или давая ему тот или иной совет, мы всегда должны руководствоваться принципом: «Не навреди!» В случае с детской исповедью это правило становится первостепенным.
Что греха таить, и нам, взрослым, испытывающим осознанную потребность в этом великом Таинстве, далеко не всегда удается не просто формально перечислить совершенные нами прегрешения, а действительно сокрушенно в них раскаяться. После прочитанной священником разрешительной молитвы, целуя крест и Евангелие, мы часто не ощущаем в себе готовности воздерживаться впредь от поступков, отягощающих нашу совесть…
«Надо помнить, – наставлял митрополит Антоний Сурожский, – что детям нельзя навязывать исповедь, которая не является их собственной».
С тем, что участие в любом церковном Таинстве всегда должно быть осознанным, едва ли кто-нибудь поспорит. Но разве возможно всерьез полагаться на сознательность семилетнего ребенка? Мы сначала приносим, а затем и приводим своих детей в храм, однако участие в богослужении не является в полном смысле их осознанным выбором: они просто растут и взрослеют в рамках существующих семейных традиций. Настоящий выбор происходит уже в подростковом возрасте, и, к великому сожалению, порой он оказывается вовсе не таким, на который мы рассчитывали…
Детскую исповедь можно и нужно рассматривать в качестве первого самостоятельного шага на пути к осмысленному участию в Евхаристии. Найти в себе мужество и душевные силы преодолеть собственный страх и смущение, сделать исповедь действительно личностной – в этом и состоит пусть пока небольшой, но уже настоящий подвиг.
Но как быть, если такого настроя мы в своих детях не ощущаем или не вполне в нем уверены? Если каждодневные хлопоты не оставляют нам времени на то, чтобы неспешно поговорить с ребенком и попытаться понять, что у него на сердце?
А время летит быстро: вот ему или ей исполнилось семь лет, а мы так и не подготовились к наступившим переменам… Конечно, остается надежда на то, что батюшка сделает оказавшееся нам не по силам: расскажет ребенку о значении покаяния и определит степень его готовности к исповеди. Впрочем, едва ли перекладывание своих обязанностей на плечи священнослужителей можно считать правильным, хотя бы потому, что родители знают о своих чадах как никто другой. Священник не может в одиночку решить все проблемы, взваливаемые на него многочисленными прихожанами. Он – предстоятель общины и духовник, принимающий исповедь и дающий советы тем, кто осознанно раскрывает ему свою душу, желая через Таинство Исповеди получить прощение грехов и силы для борьбы с ними.
В небольшой по объему, но весьма содержательной книге известного священника протоиерея Максима Козлова предлагается ряд важных рекомендаций, связанных с детской исповедью. Редакция издательства «Никея» выражает надежду на то, что богатейший опыт автора поможет читателям в непростом деле духовной поддержки ребенка на его пути навстречу Христу.
С какого возраста ребенок должен исповедоваться?
На мой взгляд, довольно важным проблемным моментом в сегодняшней жизни Церкви является практика детской исповеди. То, что дети должны исповедоваться перед Причастием с семи лет, стало нормой с синодальной эпохи.
Как писал в книге о Таинстве Покаяния отец Владимир Воробьев, у многих и многих детей сегодня физиологическое взросление настолько опережает духовное и психологическое, что большинство сегодняшних детей в семь лет исповедоваться не готовы. Не пора ли сказать, что этот возраст устанавливается духовником и родителем абсолютно индивидуально по отношению к ребенку?
Дети в семь лет, а некоторые и чуть раньше, видят различие хороших и плохих поступков, но говорить о том, что это осознанное покаяние, еще рано. Только избранные, тонкие, деликатные натуры способны в столь раннем возрасте это испытать. Есть удивительные детишки, которые в пять-шесть лет обладают ответственным нравственным сознанием. Но чаще всего за детской исповедью скрываются другие вещи. Либо побуждения родителей, связанные с желанием иметь в исповеди дополнительный инструмент воспитания (часто бывает: когда маленький ребенок плохо себя ведет, наивная и добрая мама просит священника поисповедовать его, думая, что если он покается, то будет слушаться). Либо какое-то обезьянничество по отношению ко взрослым со стороны самого ребенка – нравится: стоят, подходят, батюшка что-то им говорит. Хорошего из этого ничего не происходит.
У большинства детей нравственное сознание просыпается значительно позже семилетнего возраста, и я не вижу в этом ничего катастрофичного. Пусть приходят в девять, десять лет, когда у них появится бо́льшая степень взрослости и ответственности за свою жизнь. На самом деле, чем раньше ребенок исповедуется, тем хуже для него: видимо, не зря детям не вменяются грехи до семи лет. Только с достаточно более позднего возраста они воспринимают исповедь как исповедь, а не как перечень того, что сказано мамой или папой и записано на бумаге. И вот эта формализация исповеди, происходящая у ребенка, в современной практике нашей церковной жизни является довольно опасной вещью.
