All my friends are heathens, take it slow
Wait for them to ask you who you know
Please don’t make any sudden moves
You don’t know the half of the abused
Twenty One Pilots «Heathens»
– Кристина, – Лёша дышит так тяжело, словно только что пробежал марафон. – Послушай меня. Нам надо разделиться.
– Что?
– Мы разделимся – так будет менее подозрительно. Ты хорошо выглядишь. Прилично. Отойди немного и потом иди спокойно. Не беги. Иди как ни в чём не бывало. Как будто тебе нечего бояться. Поняла?
Я машинально киваю, хотя, на самом деле, ничего я не поняла. Зачем нам надо быть порознь? А как же наши планы: пойти к нему, напиться и забыть обо всём? Неужели он оставит меня одну в этом кошмаре?
Лёша быстро сжимает мою руку, прежде чем отпустить.
– Потом увидимся, – говорит он и ныряет в темноту. Быстро пересекает освещённую дорожку и скрывается между домами, в другом дворе. Или он вышел на какую-то улицу? Я не знаю…
Стою неподвижно. Внезапно понимаю, как я устала. Адреналин, помогавший как-то держаться, кончился, иссяк, и теперь я просто ничего не понимаю. Где я? Куда мне идти? Зачем? Не всё ли равно? С удивительным безразличием я думаю, что достигла дна. Хуже со мной ничего не могло случиться. Хуже уже просто некуда. Не-ку-да.
«Там в квартире полицейские», – проносится в голове паническая мысль. Сейчас они найдут труп и начнут рыскать в поисках виновного. Сколько же времени я здесь простояла? Что, если они уже спустились вниз и обшаривают окрестности?
Меня пронизывает дикий, животный ужас, и я срываюсь с места. Мне плевать на Лёшины предостережения, я бегу. Бегу, не разбирая дороги, сама не зная, куда. Падаю, поднимаюсь и снова бегу, пока мне не начинает казаться, что я вот-вот выплюну лёгкие.
Останавливаюсь, наклоняюсь и пытаюсь хоть чуть-чуть отдышаться. Оглядываюсь по сторонам. Какой-то двор, пустая детская площадка и помойка. Перед домом Макса тоже была детская площадка. Что, если я бегала кругами? Что, если вернулась туда же, где была?
Нет, нет, такого не может быть. Нужно успокоиться. Нужно сообразить, куда идти. Найти какую-нибудь улицу и спросить у прохожего, где я нахожусь. Но сначала успокоиться. Дрожащими руками я роюсь в рюкзаке, нахожу пачку сигарет и зажигалку. Успокоиться…
Не получается. Ноги становятся ватными, дыхания не хватает, а сердце колотится так, что, кажется, вот-вот выпрыгнет из груди. Это я убила его. Я его убила. Я.
В полной тишине ночного двора раздаётся телефонный звонок – звук такой громкий, что я подпрыгиваю, а сердце пускается галопом. Достаю телефон, роняю его в снег, поднимаю, смотрю на дисплей и не верю своим глазам.
Рома.
Часть I
Показания к применению
Love’s an elusive charm and it can be painful
To understand this crazy world
But you’re not gonna crack
No you’re never gonna crack
Run my baby run my baby run
Garbage «Run baby run»
Из всех времён года больше всего я люблю конец весны. Всё вокруг уже зелёное, всё уже цветёт, но пока ещё не плодоносит. Это время, дышащее невинностью и смутными обещаниями. Небо высокое и голубое, дожди пахнут свежестью и прохладой, а воздух такой душистый, что я не могу им надышаться. Особенно хороши ночи, когда смолкает гул машин и наступает тишина, прерываемая только взрывами чьего-то смеха и рёвом мотоциклов. Байкеры так любят наш проспект Славы, полупустой ночами. А ранним утром, когда я вылезаю покурить на балкон, воздух пахнет цветами, на траву выпадает роса, а облака плывут по небу так легко и безмятежно, что, понаблюдав за ними, я сама начинаю чувствовать себя таким же облачком. Прошлой весной я снимала всё это на старенькую видеокамеру: весенний ливень, и солнце сквозь ветви деревьев, и первые распускающиеся цветы. Жаль, нельзя заснять запах сирени, влажность капель дождя на лице и удивительное чувство внутри – ощущение свободы и какого-то неясного предвкушения.
Но, когда я просыпаюсь этим субботним утром в самом начале июня, мне не до раздумий о красотах природы. Этим солнечным утром я в совершенно растрёпанных чувствах. Дело в том, что до вчерашнего дня у меня была цель, а вчера оказалось, что она недостижима.
Мою цель, мою несбыточную мечту зовут Владом.
Влад… Закрываю глаза, и он стоит передо мной как наяву: очень высокий, слегка сутулый, светлые волосы, глаза за стёклами очков, взгляд – мечтательный и слегка отстранённый. Я смаргиваю непрошеные слёзы; какой толк плакать – теперь?
Влад – наверно, один из самых необычных людей, с которыми я сталкивалась за свою недолгую семнадцатилетнюю жизнь. Даже странно, что я не оценила его раньше. Гораздо раньше, когда у меня ещё были какие-то шансы.
Хотя, с другой стороны, ничего странного в этом нет.
Влад – мой сосед по подъезду. Он старше меня на год, и он… Словом, я и все мои друзья всю жизнь называли таких людей старым добрым словом «ботаник».
Он музыкант, играет на гитаре и ударных, что само по себе, конечно, не плохо. Даже здорово. Плохо то, что ради этих умений он всё детство ходил в музыкальную школу. Плюс один к «ботанику».
Влад окончил школу с золотой медалью и поступил в СПбГУ. Сам. На бюджет. Теперь это меня восхищает, но прежде, когда я целыми днями шлялась по солнечным улицам, а Влад в это время корпел дома над учебниками, это вызывало во мне лишь скрытую усмешку. Или даже не очень скрытую.
