Ворота начали отворятся с натужным гулом. Через тонкий просвет с этой стороны стены стала видна полоска звездного неба и облачного моря под ним, берег которого был не более чем в ста шагах от порога. Ворвавшийся свет осветил камни двора за стеной.
Ворота продолжили открываться. Теперь в проем заглянула луна, полностью обернувшаяся своей серой стройно и плавно скользящая вдоль пересекающей весь небосвод тропы из поблескивающих астероидов. А на фоне пейзажа появились очертания человеческой фигуры, высокой и мощной, с двумя посохами в руках – массивным в правой, и более тонким в левой.
Ворота отворились полностью. И человек обернулся.
– Я сделал все, что мог, – сказал он и переступил через порог, встав ногами на ведущую вдаль тропу. – И у меня больше нет ни единой причины вновь войти через эти ворота.
Звук его глубокого голоса прокатился по двору. Теперь здесь было тихо, ведь ни осталось ни одной живой души и ни одной работающей машины. Сердце, питающее это место, сделало свой последний удар, и удар это был потрачен на открытие дверей.
– А ты, дитя? – спросил человек. – Тебя все ещё что-то держит?
Из темноты внутреннего двора, на свет вышла ещё одна фигура – девушка, на две головы ниже ростом. Она промолчала, только склонила голову. Словно стесняясь чего-то, она робко протянула руку. Мужчина вручил ей второй посох, тот, что тоньше – ей он был по размеру. А затем он не торопясь зашагал по дороге.
– Не знаю как ты, я ночевать тут не собираюсь. Так ты идешь или нет?
Неуверенно и неохотно, словно к ногам были прикованы в цепи, девушка все же свой шаг за порог. Первый шаг по дороге, уходящей по склону горы под облака. Спутники уходили в молчании. Тихий скрип снега под их подошвами звучал вместо прощания, а двери позади остались открытыми. И теперь ветер, последний гость этого дома, мог плясать в его дворах сколько угодно.
Однажды на Восточном Краю
Катер лежал на голой земле, не дойдя до порта совсем немного. Но с развороченным бортом и задним боковым мотором, держащимся на честном слове и паре чудом не оторвавшихся креплений, этот последний рывок оказался ему не под силу.
Ловко орудуя четырьмя закрепленными на спине манипуляторами, похожими на четыре трехпалые руки с двумя локтями каждая, Дин копошился на обшивке судна и хлопотал над мотором. Закончив работу, он утер пот со лба.
– Что ж ещё для тебя сделать? – спросил юный механик самого себя, запустив ладонь в копну рыжих волос. Не найдясь с ответом, он пожал плечами и пинком поставил агрегат на место. Машина сообщила о своей готовности к запуску, и механик отдал команду. Он ждал ровного, мурчащего гула, но раздался металлический хрип, накатывающий волна за волной – знак того, что Сердце машины уже не справлялось с работой. Но это был прогресс, хоть катер все ещё предстояло отогнать док и принять там решение – чинить его дальше или выпотрошить все, что пойдет на запчасти.
Дин собрал инструменты, манипуляторы словно крылья сложились на его спине. Он забрался в свой маленький бот на магнитной подушке и двинулся в сторону города. Юный механик бросил взгляд на каменистую пустошь, уходящую за горизонт. Край солнца одаривал пейзаж последней порцией своих красок на сегодня. Засмотревшись на пейзаж и подавшись честной трудовой усталости, он не сразу заметил столб дыма, поднимающийся над его крохотным пограничным городком. А заметив, лишь с досадой вздохнул.
*******
Лавируя по городским улицам и двигаясь на дым, Дин наконец добрался до огня. Кантина, в которой он часто коротал вечера со старшими товарищами, была охвачена пламенем. И полыхала она намного сильнее, чем должна – горючего в здании было не так уж много. Дин остановил свой бот у стоящего через дорогу повара, отрешенно наблюдающим за хаотичной пляской пожара. Механик тоже позволил себе полюбоваться огнем пару секунд и спросил:
– Что на этот раз?
– Пьянка, драка, зажигательная граната, – буднично ответил повар, – об остальном прочитаешь утром в новостях.
– Да уж. Дай мне знать если на кухне что-нибудь приготовится.
Повар оценил иронию, но ничего не ответил. Дин направил свой бот дальше, к зданию городского управления. Город был довольно низкорослым и городская управа пятнадцати метров в высоту без усилий возвышалась над скопищем временных построек, в которых проживало уже четвертое поколение колонистов.
Парадные двери были открыты, но внутри никого не было. Дин поднялся наверх, к покоям и кабинету управляющего. День потух окончательно, ночная темнота помещения теперь была покрыта разрезами от пробивающегося через жалюзи зарева от пожара.
Когда управляющий все же появился и включил свет, перед ним предстал опершийся на стол механик, со сложенными на груди руками, за спиной которого манипуляторы возились с набором для кофе и наливали свежезаваренный напиток.
– Закрывал бы ты двери, отец, – пожаловался он.
– Что-то ты сегодня поздно, – вздохнул управляющий, – что-то срочное?
– Хотел выпить кофе после работы, но… – он кивнул в сторону окна, в котором играло зарево пожара, – обжарка сегодня слишком сильная.
– Можешь оставить жалобу. Но вопрос уже будет решать глава охраны, когда явится сюда разбираться.
