Иллюстратор Ёж Кошкин
© Евгений Майоров, 2017
© Ёж Кошкин, иллюстрации, 2017
ISBN 978-5-4485-7092-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Здравствуй, читатель. Это вторая новелла, которая входит в серию книг «Детективные хроники». Первая называлась «Красивее жизни». В этой новелле ты вновь встретишь персонажей из первой части, а также будут введены новые действующие лица, о которых упоминалось ранее, но особого значения им не придавалось, дабы ты, дорогой читатель, не смог додумать сюжет раньше, чем это сделает автор. Сегодня первое января две тысячи шестнадцатого года – я только начинаю писать вторую часть этой «вселенной», но искренне верю, что она получится не менее интересной, чем первая. Новые приключения следователя Андрея Сергеевича и его юного напарника Миши начинаются прямо сейчас.
Наступила очередная осень, жара потихоньку начала сходить на нет. Часом ранее я зашёл теперь уже не в свой отдел, теперь уже не совсем к своим коллегам и сейчас доигрываю третью партию в шахматы в рабочее время. Мой соперник – некогда мой напарник, а ныне хороший друг – Миша. Должен сказать, что парень всё-таки оказался молодцом, он быстро приспособился к этой работе, отбросив в сторону все ненужные мысли и эмоции. И похоже, что эту третью партию мне суждено проиграть. Мой ферзь и король под вилкой от его коня. Ничего не остаётся, как отступить королём. Ну вот, теряю ферзя, правый фланг шахматной доски оккупировали вражеские пешки, на левом же фланге расположились конь и ферзь противника. Как я и думал, ещё два хода, и всё, мне мат.
– Ну, поздравляю тебя Миш, два один, растёшь не по дням, а по часам.
– Спасибо, Андрей Сергеевич, ну а как же иначе? В нашей профессии по-другому нельзя.
– Да-а-а, завидую я сейчас тебе, должен сказать, скучаю по былым дням.
– Я понимаю, но вы заслужили это место за столько лет службы в милиции, это справедливо.
– Как ты сейчас, справляешься-то сам? Напарника не намечается?
– Да нет, пока не слышно, но я справляюсь, благодаря совместной работе с вами – опыт у меня есть, раскрываемость более восьмидесяти процентов.
***
Это была осень уже не две тысячи первого, а две тысячи третьего года. Да, с момента того дела об «улыбающемся человеке» прошло два года. В две тысячи первом, когда дело было закрыто и всё встало на свои места, нас с Мишей отстранили от расследований примерно на четыре месяца, заставив заниматься бумажной работой, лишив премии на полгода. Но я любил свою работу и сам был виноват, что тогда вскрыл квартиру и, не дожидаясь криминалистов, самостоятельно начал проводить расследование, особенно если учитывать тот факт, что нас с Мишей тогда отстранили от дела, то это было не самым суровым наказанием. Спустя четыре месяца мы вернулись к своей прежней работе. Должен сказать, что из нас получилась отличная команда, раскрываемость составляла примерно девяносто процентов, но и дела попадались несложные, не было ни одного такого случая, который бы мог сравниться с делом об «улыбающемся человеке». За наши регулярные успехи и высокие показатели нас всё-таки повысили. Полгода назад мне наконец-то дали звание майора, только вот, к сожалению, теперь я занимаюсь другой работой, в соседнем отделе, да, это опять бумажная волокита. Меня уже второй месяц терзает вопрос – хотел ли я повышения? Да, скорее всего, хотел. Но хотел ли я такую работу, как сейчас? Нет, не уверен. Мишу тоже не обошли стороной, несмотря на то, что он юн и опыта в следствии у него не так много – показатели раскрываемости говорят сами за себя, даже после моего повышения с последующим переводом Миша показывает себя с лучшей стороны, парень умеет думать. Должен признать, что я сильно заблуждался на его счёт, когда он начинал свою карьеру. Иногда он приходит ко мне в гости домой, на пару бокалов бурбона, иногда я прихожу к нему в отдел, и если у него есть свободное время, то мы играем в шахматы. Сегодня я проиграл ему впервые, я старею, а значит, глупею, мне уже сорок восемь. Миша же, напротив, растёт вверх, ему только двадцать четыре, но у парня явно есть все задатки, чтобы к тридцати годам стать начальником отдела не через знакомых, не через родственные связи, а просто так, благодаря своей голове и стремлению. Я это вижу и опять вспоминаю себя в его годы, единственное, чего мне тогда не хватало, это ответственности. Я не могу утверждать, что сейчас мне стало скучнее жить, но я бы хотел вернуться на прежнюю должность, сохранив звание. Увы, это было невозможно.
19 сентября. 18:10. Пятница
Мы покинули отделение милиции, я попрощался с Мишей и направился в бар. Миша предлагал меня подвезти, но бар был в другой стороне, я не хотел утруждать своего бывшего напарника, учитывая то, что на его голову сейчас и так свалилось два новых дела.
15 сентября. 2001 год
Сорок дней как не стало Артёма, я до сих пор так и не мог понять, что он натворил. Вернее, произошедшее было ясно как день, но мотив, цель, которую он хотел раскрыть в своей постановке, просто прошли мимо толпы. Я не хотел быть толпой. Артём был для меня другом, даже несмотря на то, что совершил такой ужасный поступок. В милиции умолчали факт об этой театральной постановке, о серийных убийствах. Когда со мной беседовали следователи, они обязали подписать меня бумаги о неразглашении этого случая в Доме культуры, а также о неразглашении всего, что мне было известно об Артёме. Я думаю, что большинство зрителей и актёров труппы так же, как и меня, обязали подписать бумаги о неразглашении материалов следствия, когда проводили опрос. В СМИ информация не просочилась, но людям несвойственно держать язык за зубами. Уже через неделю после случившегося по городу поползли слухи о серийных убийствах, о театральной постановке, которая была перенесена в реальную жизнь, о женщинах с разрезанными ртами. Я практически не был знаком с мамой Артёма, но через его коллег мне удалось раздобыть номер её телефона. Дважды я выходил с ней на связь, однако её голос был монотонным, безразличным, она говорила, что нет у неё больше сына, и всё, что случилось, хочет скорее забыть. Известно, что через три недели после случившегося она уехала обратно к себе в город. Сегодня, перед тем как пойти на кладбище, я зашёл во второй подъезд жилого дома по адресу улица Конституции тридцать два. Девятнадцатая квартира была опечатана. Не могу объяснить, зачем я пошёл туда. Ранее я был в гостях у Артёма около десяти раз. На душе было ужасное чувство.
