Мама всегда говорила, что за всю жизнь у приличной девушки должно быть не больше десяти мужчин.
Цифра казалась мне даже завышенной: я собиралась найти своего единственного гораздо быстрее.
Мама много еще чего говорила. И про то, что женщина не должна курить на ходу или за столом. И про то, что должна пить только благородные напитки: сухое красное вино или коньяк. И что-то еще про длину юбок и цвет помады.
Возможно, именно с тех пор я люблю пиво, длинные юбки с разрезом до пояса и красить губы в истошно-розовый.
Но вот правило про десять мужчин впечаталось намертво.
***
Тот вечер я помню странно: секунду за секундой его первую половину и короткими яркими всполохами – вторую.
– Это вопрос самоуважения! Ты понимаешь? – для убедительности мама размахивала стеклянным шаром, в котором под искусственной метелью из блестящих снежинок крутилась принцесса в розовом платье.
Я больше следила за шаром, чем слушала ее слова. Мне казалось, он вот-вот выскользнет из руки и разобьется на тысячу сверкающих осколков.
Скандал длился уже второй час. Мне было восемнадцать – отличный возраст для свиданий с парнями из инженерного института, которые позвали нас с Верой погулять.
Я считала, что самое время начинать взрослую жизнь.
Мама считала, что только через ее труп.
В принципе, я уже была готова и на труп.
Это же лучшие годы! Самое время гулять! Предвкушение свободы бурлит в крови, лопается пузырьками шампанского в голове и колет кончики пальцев.
Я была похожа на принцессу в стеклянном шаре – и как же мне наконец хотелось вырваться за его пределы!
– Принесешь в подоле – можешь домой не являться! С таким-то стартом закончишь на панели! У меня твой отец был первым! Я-то знаю, какова современная молодежь, но чтобы собственная дочь…
Я не ожидала, что из моей нежной и мягкой мамы полезут такие хтонические чудовища. Словно кто-то чужой и злой написал ей все самые ужасные слова, поселил внутри черный мрак, ползущий из ее рта, и жутким болотным монстром хватающий меня за руки и за ноги.
– Мама, мы же просто с Верой… Мы только погулять… – лепетала я, но в кухне становилось все темнее, словно огромная черная тень нависала надо мной, вырвавшись из маленькой хрупкой моей мамы, все еще пытающейся загипнотизировать меня этим сверкающим шаром в руке.
– Мне уже восемнадцать! Я взрослый человек! – не выдержала я.
– Ну и катись, шлюха! – взвизгнула мама, и сверкающий снежный шар раскололся о стену рядом с моей головой, выпуская принцессу в розовом платье на волю.
Темная тень в одну секунду обрушилась на нас всей своей массой, запачкав мазутной чернотой.
Все стало очень медленным и отчетливым: снежинки разлетелись по всей кухне, попав в чай, в гречку с сосисками, в лужицу кетчупа на столе, в кастрюлю с супом, в миску с собачьим кормом, но больше всего осело на моих волосах.
Принцесса в розовом упала на линолеум в брызгах зеркального льда и наш старый сенбернар Ричи тут же перемолол ее челюстями.
Дверь квартиры хлопнула за моей спиной, и я глубоко вдохнула прозрачный октябрьский воздух. Ерунда. Когда я вернусь, мама уже придет в себя.
Сначала я забежала за Верой. Ее дом был прямо за зданием ЗАГСа, и последние несколько месяцев всякий раз, как мы шли мимо, она печально вздыхала: «Представляешь, как у голодного перед носом котлету повесить!»
И никакие уверения, что замуж мы всегда успеем, на нее не действовали. Субботним утром ее будили гудки свадебных кортежей, а по понедельникам дворники неизбежно и печально подметали горы конфетти и розовых лепестков. Вера вся жила в ожидании того, кто наконец-то отведет ее в белой фате и пышном платье в это казенное серое здание, а потом увезет в лимузине с лентами в какой-нибудь другой дом, где по утрам выходных можно будет наконец выспаться.
Обычно я проскакивала мимо толп гостей, не задерживаясь, но сегодня почему-то остановилась – и увидела выходящую из дверей загса счастливую невесту в розовом свадебном платье. Ровно того оттенка, что у погибшей в зубах у Ричи принцессы из стеклянного шара. Мне вдруг показалось, что она как-то сумела избежать страшной участи, выпрыгнула и обернулась реальной и очень красивой девушкой с вьющимися светлыми волосами и самой счастливой улыбкой на свете.
Будто на моих глазах произошло настоящее чудо.
Но потом я перевела взгляд на вышедшего следом жениха – и моментально забыла про свою принцессу. Он не был как-то особенно высок, строен и красив, да я и не могла толком разглядеть его за спинами людей. Но мы встретились взглядами, и я вдруг ощутила, что в животе у меня возникло странное чувство – похожее на невесомость. У меня захватило дух, как на качелях – страшно, сладко и невыносимо.
«Хочу за него замуж», – подумала я.
Нет, не так.
«Я выйду за него замуж», – вот так я подумала.
С твердой уверенностью, что это случится.
Но гости закричали: «Горько!», кто-то заслонил его от меня, оборвав контакт взглядов. Я вздрогнула, очнулась и быстро побежала дальше к Вериному дому.
Какая романтичная ерунда только в голову не придет.
Неужели я заразилась от нее этой свадебной ветрянкой?
Через пять минут я уже совершенно забыла об произошедшем.
