Вы открыли эту книгу и увидели заголовок «От автора». Теперь у вас есть как минимум два пути. Первый – перевернуть страницу, по привычке пренебрегая предисловием. Второй – прочитать текст на 248 слов полностью. Это займет около 85-ти секунд, если проговаривать про себя каждое слово. Возможно, вы теперь на 85 секунд позже загрузите белье в стиральную машину, или посмотрите в окно, или выйдете из дома. Какое бы следующее действие вы ни выбрали, ваша судьба сложится совершенно не так, как складывалась до прочтения этого короткого текста. Например, начав стирку позже, вы убережете себя от удара током из-за скачка напряжения; выглянув в окно в другой временной промежуток, вы все-таки заметите приближающиеся тучи и поймете, что хорошо бы прихватить с собой зонтик; выйдя на улицу с задержкой в несколько секунд, вы столкнетесь с давним знакомым, который кардинально изменит вашу жизнь. Хотите прямо сейчас прервать чтение? Попробуйте. Вы ведь управляете собственной судьбой, правда? Но учтите: череда мелких событий уже дрогнула, сдвинулось великое множество шестеренок. Вы уже потратили на чтение предисловия около 58-ми секунд. И вам все равно не поймать судьбу, которую я вам только что описал. Может быть, потом. Но уж точно не в описанной мной вариации. Потому что каждое мгновение запускает новую цепь событий. И каждая случайность, даже самая ничтожная в своем внешнем проявлении, способна изменить мир. Если бы только кто-то знал наверняка, о каких именно случайностях идет речь. А вдруг есть те, кто не только знают, но и создают эти случайности?
Переворачивайте страницу. Только аккуратно, чтобы ненароком не начать третью мировую.
«Так слушай же ты истинное слово:
Мир видимый едва был сотворен,
Как власть уж для него была готова,
Чтоб в мире свет равно распределять,
И эта власть, как сам закон, сурова.
(Д. Алигьери, «Божественная комедия», «Ад», песня 7)
– Двойной эспрессо с кубиком льда. С собой. Без сахара. Без корицы. Без ваших сиропчиков. Только не сильно горячий, я умоляю, а то обожгусь, как в прошлый раз! Специальные предложения не интересуют. Новый капучино с какао уже пробовала. Десерт не нужен. Купоны на скидку – тоже, я всё равно их потеряю и найду на дне рюкзака вместе с остальной подобной макулатурой. Обязательно приду еще. И тебе хорошего дня.
На баристу ожидающе смотрели два больших светло-голубых глаза на овальном лице. Коротко стриженные, растрепанные пуще обычного русые волосы, припухшая, как спросонья, верхняя губа, вокруг носа картошкой – едва заметная россыпь веснушек. Бариста – на вид первокурсник политехнического, живет в общежитии, приехал из Нижнего – замер в замешательстве. Он уже завел руку куда-то в сторону меню над своей головой, написанного мелом на стене, но через несколько секунд виновато зарделся, как будто провалился на экзамене, и взял протянутые Анфисой купюры.
– Торопишься? – Кофе-машина заклацала, запыхтела, пахнуло свежемолотыми кофейными зернами.
– Сегодня – как никогда. Кстати, в прошлый раз благополучно опоздала. Но ты не виноват. – Анфиса дунула на свою челку, облокотилась на затертую стойку и жестом подозвала бариста. – Хочешь повышение по службе? Вам же обещают здесь карьерные взлеты вместе с дружным коллективом, гибким графиком и достойной зарплатой?
– Я весь внимание.
– Посоветуй своим маркетологам подумать над слоганом. – Анфиса заговорщицки бросила взгляд на коричневый логотип у входа с надписью «Кофе в ритме твоей жизни». – Пусть уточнят, кофе в ритме чьей жизни они предлагают. Ибо мою жизнь явно не догоняете. Не обижайся, дружок! – Она по-матерински потрепала парня за пушистую щеку, хотя годилась ему в подружки, и кинула уходя: – Сдачу оставь себе. Удачного дня!
Выйдя из кофейни, Анфиса прошла по Зеленому мосту и решила сделать крюк через набережную Мойки. Нырнула в Волынский переулок, где сдалась без боя запаху запудренных горячих пышек по десять рублей за штуку. Половина одиннадцатого. Согласно ее расчетам, у нее есть еще полчаса. По пути успела позавидовать жилистому дедушке, который, разбивая воздух кулаками, трусцой бежал, видимо, в сторону Михайловского сада, хотя мог бы сейчас смотреть дома телевизор.
В это время вдоль Невского проспекта, лавируя между пешеходами, по-молодецки мчалась бабушка в камуфляже, пытаясь удержать на голове льняную шляпку. Она не опаздывала на встречу, как Анфиса, и не ударилась в здоровый образ жизни, как тот подтянутый дедушка. Просто в пятидесяти метрах от нее уже чихал автобус, который должен был довести ее, заядлую дачницу, до ближайшей платформы электрички. А там до садового общества рукой подать. На метро было бы быстрее, но на глубине петербургской подземки она чувствует себя так же скверно, как грешница в преисподней.
Бабушка успела бы на свой автобус, если бы не обронила по дороге инвентарь. Истерзанный шнурок лопнул, когда она перебегала дорогу на желтый свет. Увесистый букет из граблей, лопаты и тяпки рухнул на асфальт. Спасибо прохожим – помогли всё собрать, с ее больной спиной не наклониться. Старушка обняла черенки и из последних сил кинулась к остановке, где еще дымил автобус. «Потом зачехлю», – подумала дачница, наспех накинув на инструменты брезентовый мешок.
