– Давно пора!
Это прозвучало приглушенно, словно из-за стены. В ушах барабанила кровь.
Стоп, что!? Кровь повсюду. Нет-нет-нет, я же сдержался, я на самом деле… Или да?
Взгляд не получалось сконцентрировать, все плыло, а барабанщики в ушах не переставали отбивать ритм моего сердца. Попытался встать, руки почувствовали сопротивление, отрываясь от ковра.
Черт, липко. Это сколько ж я времени провел в таком положении, если кровь успела запечься?
– Не торопись, спринтер.
Снова этот голос, чушь какая-то. И вообще все чушь, так не бывает.
– Муахахах, смешной обезьянка.
Заливистый смех. Женский? По порядку, надо сообразить, это я так вчера накидался текилой? Или молли палёная? Нет, состояние как с похмелья, с молли не такие отходосы. Жесть, ничерта не помню.
Усилием воли выпрямляюсь, тут диван рядом, я помню. Надо сесть. Шершавая поверхность дивана нащупывается рукой на память, сажусь. Стоп, что? Почему он такой огромный? Ничего не понятно, бесит. Вдох-выдох, спокойно. Глаза, наконец, приходят в норму, это же моя старая квартира! Та, где мы жили с матерью, до ее смерти.
Фу, щекотно.
Мать умерла давным-давно и мысль об этом уже давно не вызывала грусти. Не должна была вызывать.
ЧТО. СО МНОЙ. ПРОИСХОДИТ?
– Ути-пути, плачет, маленький. Ты бы даже мило смотрелся, если б не был весь в крови своего дядюшки, аха-ха.
Ее тоже убить, что-ли?
Всегда бесило, если ко мне не относятся серьезно.
– Зубы еще не выросли, щегол, чтоб на меня их точить! Я не твой дрищеватый родственник, голову сверну и ради хохмы пару селфи сделаю, потом оживлю и…. Ай в Бездну иди, не придумала еще.
Призабавнейший сюр, мне угрожает бабский голос в голове. Хотя, сталь в нем почувствовалась явно, будто и правда разозлилась. А еще как-то буднично, словно она такое уже делала.
– Делала-делала, зайка, но не с детьми… Это был бы интересный опыт.
Не отвечать, не говорить. Это все бред. Не мог я убить Ваську, не мог снова стать подростком, и не может какая-то Клава мысли мои читать. Видимо, все же с башней беда. В стрип-клубе что-то подсыпали?
– Еще раз назовешь меня Клавой – сломаю твою маленькую ручонку. Приходи в себя, щегол, нет у меня времени ждать пока ты расдуплишься и таблетку правильную выберешь.
– Я не щегол, а угрожать мне смысла нет. И не таких лесом отправлял.
– Вот, прогресс. Молодец. А теперь, разрешите представиться, господин «не щегол». Ксунауфейн Кладд'Эп, победительница турнира МиркРа, Мастер-Мечник и Пространственный маг, а еще красавица, комсомолка и жопа у меня отпад.
– Аха-ха. Когда вспомню кто меня угостил – попрошу еще.
– Кончай балаган, клоун, времени мало.
– Куда торопимся, мисс отпадная комсомолка?
– Да подними ты голову уже и обернись, идиота кусок. Ну вот кого мне всучили, недалекий имбецил, недели ведь не проживет.
Я медленно, боясь спугнуть визуал, поднял голову. Очень уж хотелось посмотреть на ее жопу, пока не отпустило.
– Чертов кракен, он еще и озабоченный извращенец.
Это был фейспалм?
И я увидел.
Мой организм за прошедшие года ко многому успел привыкнуть, много всякого я в него вкидывал, многое почувствовал, слышал. Нет, я не наркоман, как можно было подумать.
Главное – мозг, он у меня… Странный. Бухло действует только если накидаться в сопли, но тут я сразу спать иду, не буйный и не идиот.
– Не буйный, ахахаха, продолжай, балабол.
Я был буйным, но это было давно, и я успокоился.
– А еще теперь ссышь в рожу получить лишний раз и боишься стоматологов, а еще цен на новые зубки, – она наставнически подняла палец вверх и вздернула подбородок, чисто училка.
Может и так. Я и правда в последнее время стал жалкой копией себя из прошлого, раньше страх меня не останавливал. А теперь останавливает. Стыдно.
– Не парься, ты просто взрослый и знаешь последствия, насмотрелся. Это у вас и называется мудрость. Вы же хрупкие как тарелки с «Фреккен Бок», но это мы исправим, уж я тебе обещаю, – и она плотоядно облизнулась.
Пока девушка говорила, я смотрел на нее и не мог оторваться. Не видел никого красивее. Средний рост, на глаз, метр шестьдесят. Ярко-белые волосы закручены в причудливую, но очень стильную прическу из которой, якобы случайно, выпадают пара прядей, одна из которых огненно-красная. Молодая, на вид года двадцать три. Идеально сложенное тело, кукольное лицо, пухлые губки, тонкий носик.
Радужка глаз ярко-красного цвета, они светятся, будто в них магическое пламя мерно горит. Голова повернута набок, изучающе и задорно смотрит прямо на меня своими волшебными глазами. Стильное красное платье переливается, будто оно из Атласа, облегает шикарную фигуру, соски выпирают. Машинально отмечаю, что с таким платьем бюстгальтер смотрелся бы ужасно, видимо, не один я это понимаю. Грудь, на глаз, номер два с половиной, а то и три. Узкая талия, широкие бедра, которые обнимает платье, а ниже просто спадает свободным кроем почти до пола, с неприличным разрезом, сделанным так, что видно линию трусиков. Красные же полусапожки, плотно облегающие щиколотки.
Я оглядел ее, по меньшей мере, раз десять с ног до головы, пытаясь запомнить каждую деталь, такую красоту я не видел и не увижу, совершенно точно, я должен это запомнить.
