Читать онлайн полностью бесплатно Айгуль Клиновская - Дата С: Когда жизнь начинается заново

– Вы что, в лесу?! Можно потише?

– Извините, апа́й[1].

Роза захлопнула окно. Апай. Дожила. Теперь в свои ягодные сорок пять она апай, которая гоняет полуночников. Раньше соседка Олимпиада Винуновна зычным голосом наводила порядок – у той и тушканчик мимо не проскочит, – но нынче старушка уже не та.

С наступлением весны бесследно пропадала тишина. Молодёжь со всего города съезжалась на променад по прогулочной улице Жибек Жолы, которую в миру называли алматинским Арбатом, потом перетекала во дворы. Облепляла лавочки, скрипела качелями, гоготала и материлась, иногда дралась.

Утро началось рано. Кот по кличке Йося плевать хотел на ночные бдения, потому устроил тыгыдык, пройдясь ураганом по комнате. Представление продолжилось у пустой миски, где он заунывным тенорком намекал, что не ел уже практически неделю.

– Ой, не надо делать голодающее лицо, – приговаривала Роза, насыпая корм.

Кот захрустел, задвигал левой частью морды, так как справа отсутствовал клык. Ох, не вовремя тогда у него разболелся зуб, в самый разгар жесточайшего карантина! Поначалу Йося водил лапами у пасти, словно пытаясь что-то вытащить, потом и вовсе стал раздирать челюсть когтями. Роза схватила его и помчалась в ветеринарную клинику. Пустые улицы, на дорогах полицейские кордоны, передвижение по городу только со специальным разрешением. Но женщину с безумными глазами и кота с окровавленной мордой никто не остановил. Хотя Роза была полна решимости прорываться к айболитам с боем.

Погладила в приступе нежности шерстяной бок; кот нервно дёрнул спиной, что означало: «Поесть дала – отвали, женщина».

– Вот же гад, – усмехнулась Роза.

За окном разливалась зелёной нежностью весна. Птахи, спрятавшиеся в листве, выводили звонкие рулады, которых днём и не услышишь из-за городского шума. Картинка неуловимо светлела, делалась чётче, постепенно наполняясь красками и звуками нового дня. С работой, которая так и осталась удалённой с начала пандемии, Роза редко выглядывала наружу. Сегодня точно выйдет. За кашей.

Накануне в разговоре с одноклассницей, уехавшей после окончания школы в Россию, вспомнили перловку в консервной банке. Сразу пахну́ло дымом костра, жжёной верблюжьей колючкой, знойным духом уже выгоревшей от июльского солнца степи. В детстве, когда ходили в походы, та каша была наиболее желанной частью маршрута. На привале банку криво вспарывали ножом и опрокидывали содержимое в котелок. Ждали, пока разогреется, прислушиваясь к журчанию ручья и собственных животов, а после оголтело скребли ложками, потому что самое вкусное намертво прилипало к стенкам.

Субботним утром на Арбате было пусто. Умильно-ласковое солнце ещё не проснулось окончательно. Роза прошлась туда-сюда, наматывая шаги, затем присела на скамейку с удлинённой спинкой. На такой приятно расположиться полулёжа, что уже и сделал усатый дедок в клетчатой рубашке и жилетке, зашторив очи полудрёмой и вытянув ноги в штанах цвета хаки.

Если вокруг глазеть прискучит, можно запрокинуть голову и понаблюдать, как просыпающееся солнце подсвечивает золотом зелёный шатёр, который раскинуло над скамейкой толстенное дерево. С гудением мимо пронёсся на электросамокате курьер с огромным голубым коробом за спиной. Роза проводила его завистливым взглядом. Она давно мечтала прокатиться на новомодном агрегате, но стеснялась, поэтому лишь вздохнула и продолжила смотреть по сторонам, размышляя, какой же славный у них город. Даже мысль о молодёжи, которая ночью бессовестно куролесила, а сейчас где-то отсыпалась, не портила настроения.

Внезапно неуловимо что-то переменилось, будто на уже бодрое солнце накинули платок. Листочки поблёкли, утратили свою игривость, стали серыми. Мир вокруг разом поскучнел, небо затянуло завесой из плотных, невесть откуда набежавших туч, а на фигурной плитке Арбата тут и там стали появляться влажные кляксы. Дождь, как прилежная горничная, надумал с утра омыть сонные окна и смахнуть пыль с алматинских улиц. «Дышится-то так здорово! Пересижу. Видимо, он ненадолго», – решила Роза, подбирая под себя ноги в мокасинах.