* * *
В минуты одиночества и грусти
Я – словно в море тонущая птица.
Волна свой саван надо мной опустит,
И по воде кругами разбежится
Вся жизнь, а в ней – события и лица.
В минуты радости, в минуты вдохновенья
Всё небо вдруг, как в детстве, заалеет,
И загорятся годы, как поленья,
И тёплым ветерком в тиши повеет,
Но душу этот ветер не согреет.
И лишь когда я все пройду дороги,
И горечь испытаю, и разлуки,
Когда я ту найду, с которой боги
Меня соединят, и наши руки
Нам скажут больше, чем слова поруки,
Тогда я буду счастлив. Но и в счастье
О тех я помнить буду, кто в дороге,
Кто думает о смерти, кто во власти
Загадочной судьбы, неведомой тревоги…
Я вспомню своей юности пороги.
Отзвенело весёлое, звонкое лето,
И багровым огнём догорела заря.
Но никто не заметил недоброй приметы,
И всё так же беспечно кружила планета
В первый день, в чёрный день сентября.
А тропинкою горной к порогу Кавказа,
Предвкушая зловещей вражды круговерть,
Подбиралась уже, как чума, как проказа,
Незаметная даже орлиному глазу
Беспощадная, жадная смерть…
И над школьным двором в обречённом Беслане,
Где порхал над букетами радостный смех,
Распростёрла она свои цепкие длани,
Превратив этот праздник ликующей рани
В мрак безумных, кровавых утех!
Там где в пёстрых колоннах стояли ребята
И звучали любимые нам голоса,
Застучали ботинки убийц бородатых,
Гулким эхом ударили ввысь автоматы,
И умолкли на миг небеса.
На полу коридоров, в набитом спортзале,
Без воды и без пищи и ночи, и дни
Наши дети безмолвно тогда умирали,
Но они не сдавались, они не стонали,
Не просили пощады они.
И в привычной для них беспощадной манере,
Не щадили бандиты уже никого.
И глумились над детскими душами звери,
Заблокировав минами окна и двери,
Не боясь до поры ничего.
Но расплата пришла, и исчадия ада
За страдания, слезы и сотни смертей
Получили сполна всё, что было им надо,
Месть ещё не придумала лучше награды,
Но, увы, не вернуть нам детей…
Дни за днями летят, как живые страницы,
Но не спит в нашем сердце глухая беда.
И глядят с высоты, не давая забыться,
Тянут руки к земле, словно просят напиться
Души тех, кто ушёл навсегда.
* * *
Снова серый дождь стучится жалобно в окно,
Наполняя грустью мою душу.
Только пусть мой дом, он пуст уже давным-давно.
Я его молчанья не нарушу.
Было и прошло, случайно счастье нас нашло,
Заглянуло на минуту в двери.
Но холодным вихрем вдруг куда-то унесло
То, во что никто теперь не верит.
Счастье было рядом – мы его не сберегли,
Не смогли поймать свою жар-птицу.
Ангелы на крыльях своих легких унесли
Нашей жизни лучшие страницы.
Пусть в глазах слезинки вспыхнул радужным лучом,
А в душе моей – лишь боль и мука.
Но судьбе-злодейке эти слезы нипочем,
Все равно, что встречи, что разлука.
На космических просторах,
в глубине веков однажды
Я игрался и случайно заблудился.
Но увидел на экране
Землю в голубом тумане
И в её ладони опустился.
Мне безлюдная планета
подарила зелень лета,
Синь небес и птиц живое щебетанье.
А ещё весёлый дождик,
что стучит по белу свету
И цветов весенних одеянье.
От цветочных ароматов,
От рассветов и закатов
Закружилась голова, и я влюбился.
Стала мне Земля невестой,
и с тех пор мы всюду вместе…
Вот откуда ты, землянин, появился.
* * *
Как и всё ты с детства не дружила с кашей
И назло подругам верила в любовь.
Ты звалась Наташкой, а потом Наташей —
Туфельки на шпильках и дугою бровь.
Что с тобой, Наташка, где твои косички?
Почему ты горько плачешь по ночам?
Дай я вытру слёзы, милая сестричка,
И прошу тебя, не плачь по мелочам.
Повзрослела ты и стала зрелой дамой.
В жизни всё пришлось тебе решать самой.
А весной, когда тебя назвали «мамой»,
С дочкой синеглазой ты пришла домой.
Пролетают годы – наше наказанье.
Ты живёшь на свете, позабыв себя.
Подрастает крошка, милое созданье,
И она Наташкою зовёт тебя.
Пусть засохнут слезы на твоих ресницах,
Пусть поёт и плачет звонкая струна.
И твоей дочурке пусть ночами снится
Лучшая из всех волшебная страна.
* * *
Нет у тебя ни имени, ни отчества,
Ни родины, ни денег, ни угла.
Друзьями стали мы по мукам творчества,
А после жизнь короче нас свела.
Тебя напрасно избегает общество,
И редко кто зовёт к себе домой.
Но нынче сделай милость, одиночество,
Приди пораньше, посиди со мной.
Дни скакунами в прошлое уносятся
За колесницей юности моей,
И цокот их уже едва доносится
Из-под копыт стремительных коней.
Нам не нужна в общенье переводчица,
