Феона проснулась среди ночи одна в недостроенном доме на даче. Было примерно два часа ночи, за окном лил проливной дождь – такой, что можно было подумать, будто начался всемирный потоп. Она проснулась от резкого внезапного шума – кто-то громко и требовательно колотил в окно со стороны леса, так долбят милиционеры или бандиты. Феона подскочила на подушке, оперлась на локоть, глаза ее были широко раскрыты от страха, сковавшего все ее тело, сердце бешено билось, она часто дышала – так, как дышит собака, пробежавшая десять километров. Сознание медленно возвращалось, и становилось еще страшнее от того, что она понимала: прийти в такое время в проливной дождь со стороны леса никто не может. Но ведь стучали. Она подождала немного, звук больше не повторился. Заснуть толком тоже не получилось.
Утром, разглядывая себя в зеркало, Феона удивилась, что бессонная ночь практически никак не отразилась на ее внешности. Из глубины старого зеркала на нее смотрела вполне себе симпатичная, стройная блондинка с формами.
Два года назад она пережила тяжелый развод. Но сейчас, когда розовые очки разбились вдребезги, жизнь не стала, как ни странно, хуже, она стала другой, даже лучше. Кто-то замыкается в себе, обозлившись на весь мир, кто-то теряет рассудок, некоторые даже уходят через окно – с Феоной этого не случилось. Когда прошло примерно полтора года после всего этого кошмара, именуемого разводом, как-то раз она мыла полы и вполуха слушала телевизор. Вдруг она начала смеяться громко, заливисто, до слез. Она никогда раньше так не смеялась, а тут такая легкость, и смех такой откровенный! Все! Соседи подумают: спятила, – решила она. До этого они могли слышать только глухие рыдания. Феона набрала маме, сказала ей, что сейчас, вдруг уловив что-то по телевизору, начала «ржать» в голос, наверное, окончательно сошла с ума. На что мама ответила ей: «Нет, ты просто выздоравливаешь, процесс пошел, теперь все будет хорошо».
Мысли о ночном происшествии не отпускали ее и во время мытья посуды, и она вдруг вспомнила о прошлогоднем событии. Как-то утром Феона по обыкновению пошла в небольшой домик на участке к маме пожелать ей доброго утра и позвать к завтраку. Маму она застала в возбужденном состоянии: «Ты знаешь, что у меня тут ночью было?» – «Не знаю, а что было?» И мама рассказала.
Ночью она не спала, горел свет и работал телевизор. Было примерно два часа после полуночи, когда она услышала какой-то шум на крыльце. Подумав, что это дочь зачем-то пришла к ней, она окликнула: «Феона, это ты?» Но никто не отозвался на этот вопрос. Тогда она решила, что какой-то пьяный забрался на участок, падает там и все роняет. Надо заметить, что мама Феоны Валерия Владимировна отличалась стойким характером. Медик по образованию, она ни во что не верила, пока не «пощупает», и к тому же была отчаянно храброй женщиной, несмотря на свой весьма преклонный возраст. Она схватила пневматический пистолет и фонарь и ринулась вдоль веранды до другого выхода, светя в окно и пытаясь разглядеть что-то в кромешной тьме. Ничего не увидев, она метнулась к себе в комнату и попыталась что-то рассмотреть в боковое окно. В этот момент по стеклу стукнула худая продолговатая рука с желтыми длинными ногтями на согнутых костлявых пальцах. «Ты же знаешь, я ничего не боюсь, мне не было страшно», – снова и снова, как будто убеждая саму себя, повторяла мама.
Феона обошла все по периметру и убедилась, что ничего не сломано, ничего не валяется, нет никаких следов пребывания человека, тем более пьяного. Она вспомнила, что ночью пару раз выключала звук телевизора и прислушивалась, ей казалось, будто кто-то мужским низким голосом бубнит так: бу-бу-бу. Мама долго не могла поверить в отсутствие следов пребывания человека, но потом согласилась с доводами дочери, что это может быть что-то потустороннее, хотя ее сознание отказывалось верить в мистику. Но факты – упрямая вещь, она сама видела эту руку.
Вспомнила Феона и сон, который приснился ей примерно тогда же, когда произошел случай с рукой. Во сне она увидела мужчину лет двадцати пяти, до пояса обнаженного, в каких-то исподних портках – Феона так и не поняла, то ли времен крепостного права, то ли времен Отечественной войны. Кожа его была отвратительно желто-зеленого цвета, местами с синевой. Сон был пропитан какой-то очень тяжелой «атмосферой», по ощущениям Феона поняла, что этот мужчина давно умер. «Я Сашка!» – сказал он ей довольно грубо и больше ничего.
