Любовь насилие не сотворит
Любовь насилие не сотворит,
Не станет мстить и проклинать.
Любовь чужие земли не покорит,
Она не властвует и не желает разделять.
Тот Бог, что есть любовь,
Не создаст болезни и страданья.
У Бога есть лишь одна юдоль –
Излучать лучи добра и состраданья.
Любовь измену вмиг простит,
Не станет спорить и корить.
Любовь за грехи не судит, не казнит.
Она верна и не мыслит изменять.
Тот Бог, что заповедал нам любить
Без исключенья всех – семью, своих родных.
Но в той же мере велел нам и возлюбить
Врагов столь к нам беспощадно злых.
Любовь суд над людьми не чинит,
Одних не станет умертвлять
(Покуда совесть дремлет спит),
Дабы другие жили, она не станет убивать.
Любовь готова умереть, лишь бы не убить.
Трепещут боги Рима и Эллады.
Военолюбивый бог Православ их всех затмил!
Убийцам и ворам он вешает ордена награды,
Воюющим, крадущим и убивающим за мир.
Они возводят храм во имя победобесья,
Налоговое злато поднося к алтарю войны.
А после смерд – иди за богиню родину молись и бейся
Лбом грошовым, и мертвецом ложись в свежевырытые рвы.
Смеются власти патриаршего Кремля.
Они из храма сумели выгнать самого Христа!
Взирая с икон и фресок воины душой кривя,
Историю слагают не пером, а с помощью нагайки, да хлыста.
Они кровью мир заливают до поднебесья,
Украшая мертвечиной склеп духовных скреп.
Церкви надгробный памятник темным стягом взвейся
И пропагандой смерти осуши свой жадный зев.
Музей безумья – так потомки остов веры предков нарекут.
Упокоят развалины честолюбья и тщеславья.
Кровопролития божеств забвеньем от сердца отсекут,
Миролюбие поставив во главе угла и Божьей веры основанье.
Православие Христа убило, заменив Его государством.
Золотой идол повесив среди кремлевских лиц,
Религию купивших привилегией и ходатайством.
Потеснился Константин, расширив легионы кровопийц.
Поздно реанимировать погибшее христианство.
Оно скончалось после постройки храма вооруженных сил.
Пылись сажей золоченное соборное убранство.
Ведь в этом мрачном доме Бог никогда не жил.
Так православие запомнится мракобесием и богатством.
Знакомый образ священника в плену ритуальных лжиц.
Святыми нарекшие с кощунственным коварством
Всевозможных преступников, лиходеев и убийц.
Пора воскрешать извращенное церковью христианство.
Оно возродится в мирных храмах душ людских.
Оставьте Бога в покое, Он устал
Красоваться ликом на ваших знаменах.
К вашей чудесной победе Его приписал
Генерал в окропленных святою водою погонах,
Который именем Бога храм свой военный назвал.
Но Бог в нем не жил, Он залечивал раны в острогах.
Бог ваших врагов любил, не проклинал.
А если и являлся Он в знаменьях,
То только для примиренья сторон чудо являл.
Но жрецы разносят мифы войны в народных селеньях.
И читать о Себе небылицы Бог уж устал.
Не принимал Он участье в тех злореченьях.
Вот сокрылся Бог в душах людских, словно в схронах,
Но и там находят и вручают Ему то меч, то наган.
“Оставьте меня, я миролюбив, кроток, скромен”.
Бог вопиет, а к нему обращаются – наш господин атаман.
И всё норовят нацепить на Него мундир в салонах.
Вместе с гранатами катехизисы суют в задний карман.
Ох, как же от этой человечьей суеты Бог устал!
Ведь Он анафематствовал выстрел, но благословлял промах.
Заповеди – не убей, не гневайся вовсе, всем оглашал.
А они всё ракеты строят и грызутся в ссорах,
Словно дети малые коих Отец не ругал, не карал.
Добру научить их Он желал, а они назло изобретают порох.
Бог, будучи распятым на кресте всех прощал.
Никогда не был замешан в войне и в иных истребленьях.
Миролюбивый Бог насилие людям творить запрещал.
Но погряз мир во лжи, а истина в церковных искаженьях.
Так Августин справедливую священную войну насочинял.
Словно искал философ золото в испражненьях.
Бог как о том узнал, так сразу с небес прокричал:
“Всё не то, нет правды в продажных богословах”.
В ответ Ему молитв о победе взвился парусный аврал,
Об отечестве, о воинстве всё пишут в молитвословах.
“Не о том вы молитесь” – Бог молил, отворяя тысячи забрал.
А они глупцы всё пуще доспехами бряцают в соборах.
Ох, как же от ваших безумств Бог устал!
Милосердие Он желает услышать в людских песнопеньях.
Будь Его воля, Он бы все военные министерства разогнал.
Не разбираясь в их галунах и созвездьях.
Копья в серпы и мечи бы на орала перековал.
Не полководец Он, а садовник, знает толк лишь в соцветьях.
Не существует ада с чертями, котлами и огнем.
Бог, что есть любовь, не сотворил бы безбожие такое.
Ад придумали для тех, кого в рай мы не берем,
Куда хотят поместить своих врагов, не даруя им покоя.
Так мстительность орудует религиозным языком.
Не судите – Бог велит, но они в ожиданье страшного суда,
Возмездье грешникам желают увидеть хоть глазком,
Дабы соринку вынуть, не заметив в собственном глазу бревна.
Ад не существует там, он здесь, прямо за окном,
Где война, эпидемия, голод, в палате тяжелобольного.
Страданье здесь и боль, и смерть с одром.
Вам будто бы мало и вы жаждете мучения большого?
