Не церемонясь хватает меня за предплечье, впиваясь в него пальцами так, что, наверняка, останутся синяки, и тащит меня за собой, выводя из переполненного зала. Я едва поспеваю за ним следом, неуверенно чувствуя себя на умопомрачительно высоких каблуках-шпильках и в непривычно узком, ультракоротком платье-футляре, которое медленно ползет вверх при каждом шаге, поэтому мне приходится одергивать его подол свободной рукой…
- Что случилось? – взволнованно спрашиваю я, с трудом переводя неровное дыхание.
- Случилось? – разъяренно рычит он. - Случилось! Я не позволю тебе снова выставить меня рогоносцем! Не об этом мы с тобой договаривались!
- Не понимаю, о чем ты?! – останавливаюсь и дергаю на себя руку, пытаясь вырвать ее из жесткого захвата. - Да объясни же мне!
- Я о твоем любовнике, с которым ты мило беседовала сейчас!
Не успеваю ответить, потому что он припечатывает меня к стене, вышибая воздух из моих легких, и своей рукой обхватывает мои скулы, сжимая их с такой силой, будто готов раздробить мне кости. С громким животным полустоном прижимается к моим губам своими, плотно сжатыми от крайней степени раздражения, губами, публично наказывая меня грубым поцелуем…
Слышу, как щелкают многочисленные фотокамеры вокруг, запечатляя интимный момент нашего открытого противостояния, вижу их ослепляющие вспышки, чувствую, как от жалящих укусов покалывают мои губы и… поддавшись неожиданному наплыву бурных эмоций, капитулирую, приоткрывая рот, позволяя ему вести в показательной игре, предназначенной для любопытной прессы, смакующей пикантные подробности «нашей» семейной жизни.
События за сутки до произошедшего…
Разбирать свою жизнь по полочкам я не умела. Да и что здесь разбирать, если жизни нет!
К своим двадцати пяти годам я не имела ничего. Воспитанница детского дома, куда попала еще в младенчестве, лишенная родительской любви и заботы, одарённая обещанной жилплощадью от государства, которую жду с восемнадцати, с тех самых пор, как меня отправили за ворота во взрослую жизнь, считая, что благородный долг выполнен…
Постояла с нажитыми сумками у выхода из детдома и зашла туда снова: где выход, там и вход. Так и осталась в приюте, второй помощницей старшего воспитателя, с мизерной заработной платой, но с временной крышей над головой. Потом, конечно, стала снимать небольшую комнату, но поменять работу и уйти на более высокооплачиваемую должность так и не смогла – за это время прикипела к одиноким ребятишкам с грустными глазами. Да и привыкла довольствоваться малым, поэтому денег на жизнь хватало. У меня - никого, а на одну себя много не нужно…
Кутаясь в старенькое, но вполне опрятное пальтишко, я натянула вязанную шапку с помпоном поглубже на уши и пошла дальше, не задерживаясь у привлекательных витрин уютных кофеен, которые сейчас, в вечернее время суток, ярко сверкали и переливались золотым светом и бликами городских фонарей в натертых до блеска стеклах.
Я заставляла себя гулять по выходным, независимо от погоды и, чтобы хоть немного почувствовать себя частичкой мегаполиса, выбирала маршрут, проходящий мимо фешенебельного района столицы. Здесь было все: великолепные рестораны, стеклянные небоскребы бизнес центра, многочисленные блистательные фитнесс залы и уединенные кофейни с аккуратными деревянными столиками у огромных незанавешенных окон, чтобы можно было насладиться чашечкой горячего ароматного капучино, рассматривая ноябрьскую непогоду на улице…
Мне было интересно наблюдать за жизнью, которая недоступна для меня, просто посмотреть, не прикасаясь к недосягаемой роскоши. Нет, я не завидовала им, имеющим все, а просто рассматривала, как и те, что ходят в кинотеатры, следя за киноновинками или те, что листают глянцевые журналы, подглядывая за шикарной жизнью звезд, безупречных моделей и богатейших знаменитых спортсменов.
У меня не было ничего, но это не значит, что я не умела мечтать…
Подсматривая за счастьем других, периодически, в мою голову закрадывалась мысль: я, словно незначительная песчинка на многокилометровом пляже, полном песка. Если я вдруг пропаду, то никто и не заметит моего отсутствия, никто не будет искать меня, сгорая от беспокойства, никто никогда не вспомнит обо мне… Никто, кроме тех бесправных ребятишек со взрослыми глазами, которые встречают меня каждое утро с искренними улыбками на детских личиках.
Снова подумала о них и ступила на «зебру» проезжей части, сделав пару шагов, едва успела отпрыгнуть в сторону от, чудом притормозившего рядом со мной, черного внедорожника…
Не удержавшись на ногах, упала, больно ударившись пятой точкой, сдирая кожу ладоней об обледенелый асфальт, словно о кухонную тёрку. Шапка слетела с головы и волосы сильным порывом ноябрьского ветра бросило на мое лицо, щелкнув по коже щек длинными белыми прядями.
- Черт, - в слух, громко выругалась я.
Хлопнула дверь, и из машины класса люкс выскочил взволнованный водитель.
- Вы как?
Я с трудом смогла сделать вдох, потому, что весь воздух из лёгких вышибло от сильного удара при падении. Подняла ободранную руку, осмотрела повреждения и тыльной стороной кисти отвела волосы со своего лица, запрокинув голову на говорившего со мной мужчину. Тот, к моему удивлению, уставился на меня и оторопел. Следя за реакцией незнакомца, в первый момент, я подумала, что получила более значительные травмы, чем мне показалось на первый взгляд, поэтому бессознательно прикоснулась к своему лицу, теперь уже пальцами, проводя ими по щеке…
