В выходные шел дождь. Временами он сменялся снегом, и Игорь, бросая взгляд за окно, равнодушно жалел бредущих по улице прохожих.
Сегодня уже с утра было ясно. На растущих за окном липах еще оставались листья, желтели на солнце, а большой клен между ними стоял голый, как зимой.
– Как ты? – глядя на мужа с сочувствием и жалостью, спросила Лиля. – Поедешь на работу?
Игорю не требовалось ни сочувствия, ни жалости. Он не так уж страдал от того, что дочери не стало. Не так сильно, как нормальный отец.
– Поеду, – он благодарно тронул руку жены, – не волнуйся.
Дочери не стало десять дней назад. Звонок из полиции застал Игоря на работе, он не сразу понял, что говорит ему мужской голос, а потом, добираясь до незнакомого дома, где было обнаружено тело дочери, удивлялся, что не чувствует ничего, кроме смешанного с недоверием удивления.
И потом, увидев тело дочери, он не завыл от горя, не зарыдал, не схватился за сердце.
– Да, это она, – сказал Игорь. – Это моя дочь. Сазонова Елена Игоревна.
Он ничем не мог помочь полиции.
Он давал дочери деньги и практически ничего о ней не знал.
– Игорь, ты точно в порядке?
Лиля беспокоилась, переживала за него.
Иногда это раздражало, напоминало о том, что она на двадцать лет моложе его, и беспокойство ее словно подчеркивало разницу в возрасте. Конечно, это ему не нравилось. Он до сих пор казался себе молодым.
Теперь он был ей за это благодарен. Сейчас ему хотелось, чтобы за него беспокоились.
Кроме жены, беспокоиться было некому.
– Точно. – Он заставил себя улыбнуться. Протянул руку, потрепал ее по волосам и неожиданно спросил: – Ты меня любишь, Лилечка?
– Очень, – она прижалась щекой к его ладони.
Она не щебетала, как обычно, она сочувствовала ему и не догадывалась, что никакого особого горя он не чувствует, только усталость.
День оказался не только ясным, но и не по календарю теплым. Игорь помедлил перед тем, как сесть в машину. Захотелось пройтись пешком, расстегнуть куртку, подставить грудь под слабый осенний ветер.
Идти пешком до работы было меньше часа, но он сел в машину, поехал привычным маршрутом.
Он уже давно бесцельно не бродил по улицам. По вечерам он спешил к Лиле, а по утрам на работу.
Опаздывать на работу не полагалось. Должность позволяла ему пренебрегать правилами, совесть – нет. Впрочем, пожалуй, не совсем так. Он создал себе имидж честного и справедливого начальника и втайне этим гордился. Опаздывать было хамством, что его имиджу не соответствовало.
О том, что он забыл сигареты, Игорь вспомнил, уже поставив машину на служебную стоянку. Он с досадой похлопал себя по карманам, словно надеясь, что сигареты чудесным образом там появятся, чертыхнулся сквозь зубы и пошел в расположенный рядом супермаркет.
Курить хотелось сильно. Выйдя из супермаркета, Игорь отошел от входа, остановился у проема между домами и с удовольствием затянулся,
В проем был виден двор с детской площадкой. На площадке девочка лет пяти каталась на качелях.
Сигарета догорела. Он поискал глазами урну, не нашел и воровато бросил окурок у стены дома.
Девочка спрыгнула с качелей, убежала.
Он уже опаздывал, надо было торопиться.
Игорь сделал несколько шагов в сторону серого здания, в которое торопливо заходили коллеги, остановился, вернулся к арке и заглянул во двор.
Детская площадка была пуста. Он опустился на стоящую напротив качелей лавочку и достал телефон.
Парня, который обнаружил тело дочери, он помнил плохо. Тот представился журналистом. Он с сочувствием смотрел на Игоря и зачем-то продиктовал ему номер своего телефона. А Игорь зачем-то послушно записал.
Парня звали Иван Кургин.
Мужской голос ответил через несколько гудков, и Игорь, не представляясь, торопливо сказал:
– Я хочу купить портрет дочери. За любые деньги.
* * *
Когда-то Ивана Кургина Стася знала неплохо. Он нередко заглядывал к Егору, но это было пять лет назад, а с тех пор она прилежно старалась забыть все, что связано с Егором.
Забыть получалось успешно. Теперь она пугалась от мысли, что могла не поехать промозглой декабрьской ночью на дачу и до сих пор считала бы, что немедленно умрет, если Егор ее разлюбит.
Она не умерла, она встретила Марка и теперь знала, что все, что бог ни делает, к лучшему.
Впрочем, бог за нас ничего не делает, мы сами совершаем свои поступки.
Разговаривать не хотелось, но она ответила на звонок.
– Привет, Станислава, – поздоровалась трубка. – Не разбудил?
– Не разбудил, – вздохнула Стася.
Ей не хотелось слышать Кургина.
Ей не хотелось ни слышать, ни видеть никого из приятелей и приятельниц Егора.
Она и не слышала о них до самого последнего времени.
– Отец той девушки, которая вместе с Егором… умерла, хочет купить ее портрет.
– На эту тему с Ирой нужно разговаривать, а не со мной! – стараясь не завыть от злости, отрезала Стася.
Когда-то она с сестрой Егора дружила. Они нравились друг другу, Ирина и Стася.
Это было в те далекие времена, когда она таяла от любви к Егору, и каждая минута, проведенная без него, казалась ей вычеркнутой из жизни.
– Уже поговорил. Она просила тебя отдать отцу девушки все, что он захочет.
