Море требовательно толкалось, пихало белоснежную красавицу-яхту в безупречный бок, не давая забыть о себе ни на минуту. Яхта и не забывала, хоть и была привязана к причалу, но послушно взмывала вверх и опускалась вниз, выполняя указания моря, лучшего дирижера на свете.
«А волны бились о борт корабля», – вспомнился Марьяне бородатый детский анекдот про Вовочку. Вся «соль» анекдота была в том, что мальчик спрашивал значение слова «аборт», поэтому плещущие сейчас совсем рядом волны ударили прямиком в сердце, заставив его пропустить такт. Марьяна болезненно поморщилась и сглотнула подступившие слезы. Во рту стало солоно, как будто она хлебнула морской воды. Может быть, зря она поехала в этот круиз? Может быть, зря понадеялась, что здесь, на море, под ласковым солнцем, о котором она так мечтала нынешним незадавшимся летом, ей станет хоть немного легче?
А вдруг не станет? Ведь за совершенные преступления нужно нести наказание, достаточно суровое для того, чтобы можно было искупить свою вину, взятый на душу грех. Почему же она решила, что ей уже должно стать легче? Нет, чаша страданий еще явно испита не до дна. А значит, и попытка сбежать из повседневной реальности обречена на провал. На поражение. Она, Марьяна, потерпела поражение во всем. Что ж, пора это признать и начинать строить свою жизнь заново, восстанавливая ее из острых обломков, оставшихся на месте прошлого. И радоваться, что ее не погребло под руинами насовсем.
Марьяна отошла от края палубы, чтобы не видеть будто бы насмехающегося над ней моря, села в удобный шезлонг и прикрыла глаза, прислушиваясь к бушующей внутри боли. Мимо прошлепали чьи-то босые ноги, но ей было лень открывать глаза, чтобы посмотреть, чьи именно.
Кроме нее, на корабле пока было совсем немного народу. Круиз, как гласил рекламный буклет, был рассчитан на двадцать человек, включая пять членов экипажа. Прилетев в Барселону сегодня утром, Марьяна сразу же отправилась на яхту, потому что глазеть на городские достопримечательности была совершенно не в силах. Да и не любила она Барселону. Город этот и в лучшие времена оставлял ее совершенно равнодушной, а уж сейчас и подавно. Сейчас она вообще была равнодушна ко всему, кроме плещущейся в душе черноты.
Встретивший ее помощник капитана представился Валентином, проводил в одноместную каюту, помог донести вещи, объяснил, где кают-компания, она же столовая и бар, рассказал, что встреча с капитаном и организатором тура состоится в семь вечера, и откланялся.
Спросить, кто из пассажиров уже прибыл на корабль, Марьяна поленилась. Какая ей разница… Разобрала чемодан, нацепила купальник и легкую тунику и поднялась на верхнюю палубу, где, кроме нее, уже располагался в шезлонге импозантный немолодой дядечка, на ее появление, впрочем, никак не отреагировавший. Ну и ладно. Не больно-то и хотелось.
Босые пятки резво снова пробежали мимо, и Марьяна все-таки открыла глаза. Мимо нее промчались две девочки-подростка, лет по пятнадцать. Одна светленькая с хвостиком на макушке, другая темненькая, с волосами, забранными в аккуратный пучок, как у тех, кто занимается танцами. Первая чуть полненькая, но ладная, а вторая – совсем как фарфоровая статуэточка, тонкая и изящная. Обе были настолько полны внутреннего огня, прорывавшегося через каждое движение, что Марьяна невольно залюбовалась, наблюдая, как они бегут по палубе, едва касаясь ладонями поручней. Юностью, бездумной, беспроблемной юностью веяло от этих девочек, и Марьяна снова зажмурилась, чтобы не расплакаться. Ее пятнадцать лет были так далеко, что и не рассмотришь.
– Оля, Тоня, мы сейчас уходим, – откуда-то послышался женский голос, требовательный, чуть хриплый, полный той самой женской манкости, на которую обычно так падки мужчины.
– Идем, тетя Рита, – откликнулась одна из девочек, та, что постройнее, темненькая. – Мы во сколько вернемся, что мне маме сказать?
– Твоя мать в курсе, что мы возвратимся к ужину, – в женском голосе послышалось скрытое недовольство. – Давайте быстрее, девочки, нас такси ждет.
Снова послышался топот быстробегущих ног, девичий смех, и все стихло. Марьяна попыталась вернуться в состояние привычной погруженности в себя, но не успела. По лестнице поднялась стройная женщина с милым, немного усталым лицом, приветливо поздоровалась, присела в соседний шезлонг, поправила широкополую шляпу, мешающую определить возраст владелицы, подставила лицо солнцу, блаженно вздохнула и тоже закрыла глаза.
