Эта история случилась давно: когда дети не играли в компьютер, в комнате не кричал телевизор, прохожие не смотрели в телефоны, вокруг не гудели машины. Когда еще городов не было, точнее они были, но очень мало и совсем небольшие, такие как сейчас деревни. Да и наша страна была молодой, совсем еще новорожденной малышкой…
В те давние времена по широкой промерзшей дороге между слегка припорошенных снегом полей шли, держась за руки, двое детей:
– Это еще ничего Милушка, мы же не на Ильмень-озере живем, там сейчас ух, какие морозы! И снегу мне по шею.
– А ты откуда знаешь, Любим, что сейчас в Новгороде?
– Мне, – мальчик хотел сказать, что ему дед рассказал, но запнулся, – вот знаю и все.
Девочка заметила оговорку брата, но промолчала, о родных они старались не говорить.
– Ничего, скоро уже до Киева дойдем, Милушка.
– Зачем нам в Киев, братец?
– Ну, надо же идти куда-то, а там люди! Не пропадем…
Милушка, как звал ее брат или точнее Людмила, промолчала, она не слишком верила, что чужие люди им помогут, но идти и правда куда-то надо, не сидеть же на пепелище родной деревни.
По щеке девочки скатилась слеза и почти сразу замерзла, холодной выдалась эта зима, благо хоть одежда, теплая у них была. Смахивать слезу Мила не стала, чтобы брат не увидел, он, и сам еле крепится.
Дети были из зажиточной семьи, впрочем, все кто мог и хотел работать, на земле под Киевом не бедствовали. Хорошая земля. Вот на севере людям приходилось труднее. Зато, воины там крепче, мороз их закаляет, говорил дед. Недаром и князья наши оттуда пришли.
Дедушка был одним из старейшин – самых уважаемых людей деревни. Отец – самым сильным и лучшим охотником. А матушка – первой красавицей. Этой весной в их семье должен был появиться малыш – братик или сестренка.
Но пришли печенеги, и деревни их не стало.
Киев показался детям непривычно огромным, шумным и тесным. И очень красивым.
Как быть дети не знали, не было у них ни родни, ни знакомых. Любим хотел найти работу, но кто возьмет неизвестного мальчишку, не дожившего еще до своей десятой весны? А Мила? Ей только восемь. И где им жить? Ведь сейчас зима. И еще более насущный вопрос: что есть? У них не было ни крошки во рту уже ночь и почти два дня.
От лотка с калачами, проходившего мимо торговца пахло сказочно вкусно. Мальчик поведал ему свою историю и осмелился попросить один калач для себя и сестры, но парень только окинул их пренебрежительным взглядом и пробурчал, что всем не подашь, а одеты они неплохо, и могут продать что-нибудь.
Расстроенные дети отошли, просить было неловко и неприятно, особенно теперь после полученного отказа. Но что делать? Животы болели просто невыносимо, и есть хотелось просто невероятно. А в голову лезли запретные мысли что-нибудь украсть. Но от этого было стыдно. Парень советовал продать что-то из одежды, но как, ведь холодно?
Заприметив добрую на вид женщину, торговавшую пирожками чуть дальше, брат с сестрой решились подойти к ней.
Грустно посмотрев на них после выслушанной истории, она протянула им по пирожку с тыквой. Сейчас еда показалась им самой вкусной на свете.
– Идите к Надежде, ее дом сразу за торгом, она добрая да побогаче меня, может, чем и поможет, – посоветовала торговка.
Поблагодарив ласковую женщину, дети пошли искать дом неизвестной Надежды. Поспрашивав прохожих, они вышли к высокому терему, но как не стучали в ворота, им никто не ответил.
Зато Любим увидел купца, которому явно не хватало людей, разгружать товар с ладьи, и смог напроситься к нему на работу. Оставив сестру возле дерева на берегу Днепра, он убежал к пристани.
Но когда он счастливый ввернулся назад с честно заработанными деньгами на еду и место в дешевом постоялом дворе, Людмилы под деревом не было.
«Бегите! Бегите!! И береги ее!» – мальчику слышался голос деда, как наяву, и Любим заплакал.
– А говорят, мужчины не плачут.
Он поднял взгляд и увидел стоящего рядом подростка. Тот оказался удивительно чернявеньким, но явно не печенегом, его лицо было вполне славянским. Хотя нет, нос прямой необычной формы.
– Что тебе надо? Иди куда шел!
– Может, я помочь хочу!
– Так помоги, а не задирайся.
– И помогу. Как тебя зовут?
– Любим.
– А меня Эулампиос, – чернявенький дружелюбно протянул новому знакомому руку.
– Как??? Я такое не выговорю! Ну и имя тебе досталось, – но руку Любим пожал.
Мальчик со странным именем рассмеялся:
– Русские обычно говорят – Евлампий, а можно еще короче – Евлаша или Евланя.
– Русские?
– Да. Ваша страна в договорах значится, как Русь. Не знал?
– Подожди, в каких договорах?
– Мирных, – Евланя пожал плечами.
– Наша страна, а сам-то ты кто?
– Я грек, византиец.
– Ух, ты, настоящий! – От удивления Любим даже на мгновение забыл о своей беде.
– Представь себе, да. Что случилось у тебя?
– Сестра пропала, – вся радость от встречи с сыном далекой Византии, разом выцвела с лица мальчика.
– И ты боишься рассказать об этом родителям?
– Нет! Я не могу ее найти. А родителей у нас нет.
– Как нет?
– Их печенеги убили.
– Прости! Моего папу тоже убили печенеги. Но у меня есть мама. Где ты оставил сестру?
– Здесь.
– Бегал, звал ее, людей спрашивал?
