– Там никого нет, Гвенни.
– А я говорю, что есть. Я видела.
– Тебе, должно быть, показалось.
– Я, правда, его видела, мама. Почему ты мне не веришь?
– Потому что привидений, Гвен, не существует.
Взрослые не верят в привидений. Моя мама не верила тоже. Для нее это были только сказки, особенно в эти дни, когда по небу с грохотом проносились самолеты. Было неспокойное время и эти самолеты летели на войну.
Мое имя Гвендолин Кейтлин Фостер. Мне десять лет. Внешность у меня самая обычная, но мама всегда говорила, что я очень красивая и цвет моих глаз – это цвет морской глубины. Только вот я видела не глубину моря, а лишь плесень, которая была повсюду.
Отвратительная скользкая плесень росла на камнях в нашем пруду, на крыше дома, на его стенах и в легких моей матери. Моя мама, словно дряхлая собака, всю ночь громко кашляла и за последний год сильно состарилась. Вообще все, что меня окружало, было старым.
Дом, что мы арендовали у мистера Гаррисона, был очень старым. Фасад потрескался, устаревшая кровля могла обрушиться в любую минуту, а трухлявые полы на втором этаже, и вовсе прогнили насквозь. От старости.
Спальни второго этажа пустовали, заключая в себе лишь тьму. Постояльцы съехали еще пять лет назад, а новых, мистер Гаррисон не искал, чтобы не угнетать беспокойством мою больную мать.
Когда мистер и миссис Тоферы съехали, я продолжала слышать, как скрипят половицы второго этажа, будто престарелая пара все еще находилась там. В доме все еще пахло их старостью. Пахло их вещами и их книгами. Наверное, Тоферы оставили после себя сгусток затхлой тоски о своей потерянной молодости.
Я любила играть на втором этаже. Даже не смотря на то, что здесь было тесно, пыльно и мрачно. Мне нравилось глядеть через окно спальни Тоферов на маму, которая сидела в саду и читала. Иногда я стучала по стеклу и пряталась. Мама отвечала, что видела меня и знает, что это я. Мне было весело так подшучивать над мамой.
Как-то раз, когда мне было примерно лет семь, или восемь, точно не припомню, я сидела в коридоре второго этажа и играла моей любимой фарфоровой куклой. Кукла была старинной и слегка потрёпанной временем. Лак на ее милом личике потрескался, платье износилось, но это не делало Кэролл менее любимой. Мама не знала о Кэролл, так как я нашла ее в одной из запретных комнат, оттуда брать какие-либо вещи, было строго запрещено.
Я увидела старика, седого и сердитого. Он закричал на меня и потребовал, чтобы я убиралась прочь отсюда. Я бросила куклу и убежала со второго этажа. Я не сомневаюсь в том, что видела настоящее привидение, но мама мне тогда не поверила, а спорить с ней, было бес толку.
В этот день, Кэролл так и осталась лежать на полу второго этажа. Я больше никогда туда не поднималась, хотя очень скучала по своей любимице.
Это было первый раз, когда я увидела привидение. Потом такое случалось чаще.
Мою маму звали Маргарет Фостер. Я помню ее красивой женщиной с ухоженной кожей, вьющимися светлыми волосами и доброй улыбкой. От мамы всегда пахло цветочным парфюмом, и я всей душой любила этот нежный аромат.
Но последнее время, он так редко звучал в нашем доме. Ползучий бронхит сковал легкие моей мамы своими холодными пальцами и с каждым приступом, болезнь отнимала у женщины все больше здоровья, все больше ее природной красоты. Теперь свежее лицо моей несчастной матери покрылось морщинами, а зубы почернели. Мне было страшно за маму, и я ни на шаг не отходила от нее и подносила ей теплое питье.
Мой страх, почему то, был в образе старого ворона. Я всегда боялась этих птиц – они огромные и всегда голодные. Ворон частенько навещал меня во снах. Садился на грудь моей мамы и начинал клевать ее череп своим старым клювом. Ворон долбил с такой яростью, будто пытался пробить черепную кость и выклевать мозг матери. Я отгоняла мерзкое создание, но оно возвращалось и продолжало клевать. Мама говорила мне тогда, чтобы я успокоилась, и что это всего лишь кошмарный сон. Но она не понимала того, что я очень боялась за нее. А еще, я боялась, что это могло быть предзнаменованием смерти.
Мой отец, Виктор Фостер, был мужчина с обветренным красным лицом и вечно смурным настроением. Он редко появлялся дома. Ко всему прочему, Виктор часто пил. Работал на кладбище и все деньги, пропивал. Тогда я вместо учебы шла на рынок и подрабатывала помощницей. Работы там хватало. Я могла чистить рыбу, или что-то приносить. Денег было мало, но и этому, мы с мамой были рады.
Тогда мама называла меня своей малышкой и говорила, что гордится мной.
Больше никаких родственников у меня не было. Я не знала ни дедушек, ни бабушек. Но как то мама рассказала мне, что мой прадедушка, был пиратом. Звали его Батчер Реджинальд Фостер. Но если честно, мне с трудом верится что мой далекий родственник пират. Ну, сами понимаете – пираты, и все такое. Это скорее сказки для детей. Но я уже не ребенок, и не верю в сказки о пиратах.
Жили мы в небольшом городке Фрамстон. Находился он в сырых, темных краях. Люди здесь болели часто. Многие умирали от туберкулеза и других заболеваний легких. Особенно умирали осенью, когда воздух становился липким и холодным. Умирали здесь не только от болезней, но и по другим причинам тоже. Особенно в нынешнее неспокойное время.
