Глава 1.
Я курил в тамбуре. Дым проникал в легкие, по пути раздражая слизистую и растекался терпкой, ядовитой массой, согревая тело и стимулируя мысли. Я с наслаждением делал глубокие затяжки, выпуская дым прямо перед собой, в никогда и никем не мытое стекло двери. Серая дверь вагона была исцарапана разными надписями и рисунками. Надписи складывались в целую историю. Историю этой двери, вагона и поезда, в котором я находился. В девяносто пятом здесь ехали какие– то Ольга и Витя. В девяносто восьмом кто-то уезжал на "дембель". Какой – то Рамазан царапал дверь в этом вагоне в две тысячи втором. Кто-то неизвестный полюбил Вику.
Вагон был старый и грязный. Судя по состоянию стекла, его не мыли со дня выпуска на маршрут. За окном проносились бесконечные пустоши, изредка пересекаемые редкими морщинами оврагов. До чего же огромна Наша страна! Едешь – едешь, а за окном бескрайние просторы, леса, поля, реки, озера.. и изредка,
какие – то обветшалые поселения. Середина ноября, вокруг все уже снегом покрылось.. Восемь месяцев зима. Чем там, в этих поселениях, люди занимаются? Вот хутор проезжаем.. два, восемь, двенадцать домов. Кто там в них живет? Что делают? Куда дети в школу ездят? Где народ работает? Где продукты берут? Натуральное хозяйство, наверное, как сто лет назад. Что посадили, тем и питаются. Дровами топят, вон отовсюду дымок вьется. Все серое и грязное, обветшалое. Как моя жизнь. Серая и грязная. Обветшалая.
Особенно последние годы. Раньше все понятно было. Служба, приказы, войны, зачистки, развед-рейды…отпуск в Железноводске. Комиссовали по контузии, на второй чеченской.. Чудом тогда выжил. Теперь не понятно: зачем? Боевой офицер, "Краповый" берет, ордена, медали… И пенсия в сорок лет – девять тысяч. Это после Карабаха, Приднестровья и двух чеченских войн. Специалист по рукопашному бою, диверсиям, подрывному делу, разведке, контрразведке…никому не нужен.. армии не нужен, Родине не нужен.
Уволился, осел в Пятигорске, снял комнату у бабули, Марии Владимировны, устроился в спорт– комплекс, рукопашный бой преподавать. Сколько ученикам вдалбливал, что рукопашный бой для обороны использовать надо, бесполезно. Или учитель из меня плохой, или народ изменился, испортился. Молодежь пошла… Ничего святого в них нет. Никакого воспитания, ничего не понимают. Злость, эгоизм. Чуть научится, начнет направо и налево морды бить.. в бандиты уходят, в тюрьму садятся.. Ничего человеческого в людях не осталось, сплошное зверье какое-то.
Закрыл секцию, пытался бизнесом заниматься.. На рынок пошел шмотками торговать. Думал, раскручусь, отложу денег, дом куплю, или квартиру. Не получилось. Не мое это… Не могу людей обманывать. Обносился весь, обнищал в край.. В милицию пробовал-не взяли.. Сидят боровы откормленные, смеются. «Не подходишь,»– говорят,-«Не нужны ваши знания и навыки.» Не люди, а бесы какие-то, ложь, лицемерие, коррупция… Не этому меня в училище учили, не могу я так. В наемники звали, за границу. Не нужно мне это. Против кого воевать? И за какие интересы? За деньги? Не та мотивация. Как воевать, когда не понимаешь, кто свой, а кто враг? Кому присягу давать? Африканским королям? Смешно. Мотался из стороны в сторону, как неприкаянный.
Хорошо на стакан не подсел. Нету у меня этого, тяги к спиртному. А вот многие из друзей спились. Жалко их. Хотя понять можно, а что еще делать? Нечего.
В очередной раз позвонил Игорек. Все к себе, в Москву, звал. Работу обещал интересную– со злом мол, бороться . Говорит и усмехается: «Потенциал у тебя большой!» Какой потенциал, не пойму – в сорок лет, все потенциалы уже позади.
Мария Владимировна туда же. «Езжай»,– говорит-« чего ты здесь прозябаешь? Зовут ведь.» Вот собрался и еду. Добра нажил: спортивную сумку с тряпьем, пуховик, джинсы да армейские ботинки и денег чуть-чуть, на первое время. Серая жизнь и грязная…как ноябрь за окном.
Мимо шумной компанией прошли «дембеля», веселые, пьяные, разряженные как попугаи, аксельбанты, значки. Домой едут, салаги… Сколько они там, год, сейчас служат? Стрелять, наверное, не научили даже… Армия.. Прогадили все.. и армию и страну.
Вдруг вспомнилась та дождливая ночь в Карабахе. Странная тогда была война. Россия поддерживала армян, а азербайджанцы начали нанимать исламских наёмников. Моему взводу в ту ночь поставили самоубийственную задачу. Разведка доложила, что к противнику приехала группа диверсантов-террористов из Ливии. Предположительно тридцать-сорок человек. Аналитики считали, что они растворятся среди армянского населения, подготовят и проведут серию терактов. Они расположились на территории полка, контролировавшего юго-восточную линию. Их казарма находилась в самом центре укрепленного района, где базировался полк. Там же была и их тренировочная база. Моему взводу было поручено их ликвидировать. Сначала я долго ругался и кричал на Кодолова, полковника, начальника моего. Как ликвидировать? Их охраняют полторы тысячи солдат противника, периметр, вышки, пулеметы, минные поля, колючая проволока. -Как вы себе это представляете? Это же самоубийство! Он смотрел на меня, молча. Он все понимал. Но и я тоже все понимал. Понимал, что не он эту задачу придумал и если не меня, то отправят кого– то другого. Понимал, что нельзя авиа ударом накрыть весь полк, потому что, он рядом с деревней и много мирных жителей пострадает. Кроме того, мы вроде как и не существуем здесь. Официально Россия поддерживает нейтралитет в Карабахском конфликте. Понимал, что уничтожить их надо, иначе они развяжут полномасштабную партизанско-террористическую войну на территории Армении. Мы их, конечно, потом всех выловим, но уже совсем другими силами и другой кровью. Короче, я согласился. Да, и как мог не согласиться? – Приказ есть приказ. Кроме того, несмотря на мои крики и ругательства в адрес полковника, он ведь мой друг, хотя и начальник, мы оба прекрасно знали, что такое задание кроме меня и моего спецназа никто не осилит…Да, я тогда не был уверен, осилю ли я сам.
