Предложили тут Еремину в правительство войти. Друг детства один поспособствовал – тот как раз при правительстве трудился, большой человек, импортные унитазы чинил. Они ж для одного только дела приспособлены, максимум – для двух, а в них то партбилеты спускают при смене курса, то компромат засовывают, то деньги – если вдруг слух появится, что того и гляди с обыском, а то пытаются обратно все выгрести. Ну и не выдерживает нежная техника, пускает слезу. А починить кто может? Только друг Еремина, Серега. Лучший спец, раньше дипломатом был. Там это дело и освоил.
Ну, вызвали тут как-то Серегу к одному. Очень большому человеку. И опытному. Но, видать, не до конца, так как накануне он в теннис выиграл. Ладно бы у Кафельникова там или еще у кого, а он ведь у Самого. Не иначе – сдуру. Ну и почудилось ему, что всё, кранты, спекся, сейчас им займутся. И начал он тогда от всего опасного избавляться. Как и принято у них – посредством унитаза. С бумагами всякими, надо сказать, импортная техника, покряхтев, почти справилась, но вот когда он стал туда золотые слитки и упаковки купюр запихивать – не выдержала. Обиделась. Все назад поперло. И то, что он, и то, что другие. Прям не канализация оказалась, а филиал главного архива вместе с Центробанком… На его счастье в соседнем особняке кто-то хотел партбилет свой обратно выгрести. Решил, что время пришло. Если б не он – всё бы к чертям затопило.
Ну, пока Серегу с мигалкой доставили, пока он чинил, всё у хозяина уже утряслось. От Самого позвонили, сказали, что на первый раз прощен. И пострадавший на радостях тут же Сереге ляпнул: нужен, дескать, верный человек в правительство, не хочешь?
Конец ознакомительного фрагмента.
