Часть 1. Из меня
Пространство
пространство усыпано звездами;
ранними или поздними
разговорами
о важном
и, как правило, несерьезными.
усыпано чьим-то тихим постукиванием пальцев по шиферу крыши.
это бог напевает блюз, но его не слышно.
мы вообще разучились слышать.
впредь это не пространство, а тяга к вечному:
пьешь ли ты бейлиз в подъезде или мчишь по встречной,
ускользая от пьянства к странствиям.
в этом и есть пространство.
звезды горят бледнее, чем
Свет, но зовутся раем.
видите, тоже крошатся на осколки и умирают.
так и мы умираем, оставив какой-то след.
кто-то холоден и не будет уже согрет.
кто-то просто пошел по краю.
вот стоим. над бездной.
пытаемся прожевать
сжатый воздух, смоль или пеплом осевший прах.
бог сидит поодаль, продолживши напевать,
и совсем не видит, как в нас исчезает страх.
***
общество архаично,
а вместе с тем и
ему одному дано числить себя никем,
называя исход вторичным
сбоем генов и подсистем.
сколько бы небожителей не подставляло шеи,
Гордиев узел не стянется насовсем.
Вышний ввел культ сношений,
ставший грехом затем.
цикл сменяет цикл -
этот вот стал последним,
в среднем,
Хроносов быт остается всецело нем.
общество – никому не зашедший мем,
мусор, что ждет в передней.
резвый виток развития,
фаза роста,
стадия стадий
опишут поверхность втулки.
просто
продукт становится сыроватей.
заперты в сводах из треснувшей штукатурки
рты и окурки
(нам лучше не доставать их).
общество первобытно и этим ново,
слово накажет слово.
пора казаться,
будто бы жизнь ничего не дает плохого,
как не дают и смерти цивилизаций.
Босху
не пугайся и не ропщи
когда на полотна босха
капает свет
свечи
растекаясь прозрачным воском
засыхая на самом важном
становясь пошарпанным сотней лет
становясь неброским
желтый преломляется как в стекле
и в могиле пыльный гудит мольберт
порисуй же
босх
порисуй на мне
вместо разукрашенных алтарей
следуй мимо босх
только следуй мимо
ты есть восхождение в Эмпирей
рассыпаясь кистями в алла – прима
и когда луна приглушает звук
и когда картины смыкают очи
я смотрю на босховый
контур
рук
среди дня не видно покрова ночи
среди дня не видно изъянов нас
и любой объем станет больше
плоским
но как прежде плачет иконостас
по нему слезами потёкшим воском.
Цирк
Гасите свет. Затихни, зал.
Прикуйте взгляд к нутру манежа -
Тут будет чопорно и нежно,
Как виноградная лоза,
Вплетаться смех румяных лиц,
С которых слёзы льются алым.
Они хотят, чтоб вас не стало,
Собрав по множеству крупиц
В один бесформенный узор -
Не отгадал бы даже Роршах.
Зачем создателю партнерша?
Да чтоб испытывать надзор.
Повис тяжёлый серый дым
Над призрачным амфитеатром,
Пускай не наступает завтра,
Пусть умирает молодым,
Пусть клоун выстрелит в себя,
Пусть вяжут слух аплодисменты.
Кто каждый шаг берет в аренду -
Того полюбят и простят.
Мы – церемония вранья,
Мы – купол храма, но для бедных
И пьём вино с приборов медных,
Так пьёт бродяга из ручья.
Вы шли на шоу, чтобы боль
Глушить в комических репризах,
Где рёв арены слишком близок
