Тёмная сцена. По громкой связи на зрительный зал звучат команды технического ведущего спектакля. Помимо его голоса, в темноте, слышны шаги людей и шум перетаскиваемого реквизита.
Тех. ведущий: Первому составу приготовиться. Даю второй звонок. Осветителям приготовить первую световую программу. Через две минуты даю третий звонок.
Сцена постепенно освещается неярким светом. Последние приготовления к началу спектакля – техники, костюмеры.
Тех. ведущий: Даю третий звонок.
Звучит звонок.
Тех. ведущий: Начинаем спектакль. Пошла фонограмма.
Начало фонограммы, освещается сцена.
Сцена представляет собой обратную сторону «сцены». В беспорядке расставлены детали декораций других спектаклей, реквизит, мебель.
За белым полупрозрачным задником начинается действие «спектакля». Мы же наблюдаем только силуэты актеров, звуки, музыку, которая в течение всего спектакля становится то громче, то тише.
«Сцена». Звучит увертюра «спектакля». Лирическая музыка, Они толи встречают восход, толи провожают закат. Выходят Он и Она. Шум моря и музыка мешают нам расслышать, о чем они говорят.
Потомства от существ прекрасных все хотят,
Чтоб в мире красота цвела – не умирала:
Пусть зрелая краса от времени увяла —
Ее ростки о ней нам память сохранят.
Но ты, чей гордый взор никто не привлекает,
А светлый пламень сам свой пыл в себе питает,
Там голод сея, где избыток должен быть —
Ты сам свой злейший враг, готовый все сгубить.
Ты, лучший из людей, природы украшенье,
И вестник молодой пленительной весны,
Замкнувшись, сам в себе хоронишь счастья сны.
И сеешь вкруг себя одно опустошенье.
Ты пожалей хоть мир – упасть ему не дай
И, как земля, даров его не пожирай. (Шекспир)
Приглушаются звуки «спектакля», освещается сцена (не полностью).
Крадучись, мимо разбросанного хлама, проходит Генри, достает бутылку виски; делает несколько глотков из горлышка. Затем умиротворенно прячет бутылку обратно, садится на стул, раскрывает газету и, накрыв ею голову, засыпает.
С противоположной стороны сцены выходят Директор и Джулия.
Джулия: Боже, как здесь темно.
Директор: Аккуратнее, мадам. Он должен быть где-то здесь. Обычно во время премьеры он всегда за кулисами с газетой и бутылкой виски.
Джулия: Узнаю маленькие слабости большого гения.
Директор (шепотом): Вот он. На стульчике.
Джулия: Спасибо вам, дальше я сама…
Директор уходит. Сцена освещается полностью. Джулия тихо подходит к Генри и призадумывается, как его разбудить. Рядом она обнаруживает бутылку, открывает ее и делает несколько глотков. Генри проснулся.
Генри: Какого черта? Почему обязательно из горла? Вот стакан.
Джулия: Привычка.
Генри: Дурная привычка.
Он выхватил бутылку из рук Джулии; протер рукавом горлышко.
Джулия: Спасибо. Мой любимый сорт виски.
Генри: Не стоит благодарности… или, быть может, еще?
Джулия: (улыбаясь) Быть может, попозже.
Генри, раздраженный, садиться в кресло, берет газету и делает вид, что читает.
Джулия с любопытством осматривает сцену, прохаживаясь среди реквизита.
Джулия: И что пишут?
Генри: Прошу вас говорить потише, как никак, идет спектакль.
Джулия подходит к Генри.
Джулия: Так, что пишет «Таймс»?
Генри: (раздраженно протягивает газету) Если интересует – прочтите.
Джулия берет газету; перелистывает несколько страниц.
Джулия: Ого! Как пишет «Таймс»! Премьера нового спектакля великого драматурга… ой-ой… сколько же заплатили этому писаке? Новое слово в драматургии… прекрасный актерский состав… сам маэстро присутствовал на всех репетициях… боже мой! Какой слог!
Генри: (раздражается еще больше) Если можно, читайте про себя!
Джулия: Но в «Таймс» про меня ничего не пишут.
Генри: Я имел в виду, читайте не вслух!
Джулия: Простите! Просто очень забавно…
Генри: И что может быть забавного в газетах, кроме прогноза погоды?
Джулия: Остроумно. (Кладет газету на реквизит) А весь этот хлам, простите, остатки декораций, от спектакля «Утонченный странник»?
Генри: Да, от него. Почил на лаврах… только месяц продержался на сцене, и…
Джулия: Здесь такая атмосфера, как на чердаке старого дома. Столько мебели и, столько вещей, с которыми были связаны чьи-то судьбы, жизни, страсти… я в детстве любила забраться на чердак и примерять старые бабушкины туфли, шляпки, бусы из фальшивого жемчуга, какие-то проеденные молью страусовые перья…
Генри с интересом рассматривает Джулию, открывает бутылку и протягивает Джулии.
Джулия: Благодарю. (Делает глоток) К тому времени бабушка вышла замуж в очередной толи пятый, толи шестой раз, уехала в Лиссабон. А я среди хлама и мусора нашла перевязанные розовой тесемочкой любовные письма, написанные ей каким-то воздыхателем. Мне тогда было 14, я читала «Пармскую обитель», и тут эти письма! Я прочитала два из них. По-девичьии разревелась… Я помню, скрыла их от мамы, и передала бабушке. Она долго смеялась со мной, перечитывая их.
Генри: Вы были романтичной…
