Я проснулась от глупого вопроса. Руки сонно скользили по неожиданно теплой и гладкой простыне и вдруг, меня внезапно проколола нехорошая мысль: «Где я?» Ничего не шуршит, не пузырится и постельное белье, вразрез привычному – мягкое и нежное.
Испуганно и резко я открыла глаза, села, а потом несколько секунд бессмысленно таращилась на незнакомую стену. Наверное, я не первая такая спросонья. Чтобы появилась связанная речь, а аппетит зачавкал, нужно некоторое время бодрствования, с открытыми глазами.
Голова трещала, как зудящая вибрирующая щепка, но где-то в уголке сознания всплывала мысль, что гладкая стена с белоснежным, но равнодушно-холодным оттенком – это не моя стена. И я, скорее всего еще сплю. Но почему эта стена мне так явственно снится?
Мозг плутал неизвестно где, упрямо отказываясь соображать.
Над белой прикроватной тумбой, на длинном толстом шнуре, свисающим с потолка, светильник мягко изливал свет. Я обернулась: с другого края широкой кровати, над второй тумбой, висел такой же светильник. В углу, под тонким изящным торшером, стояло уютное кресло песчаного оттенка. Подножие кровати плавно переходило в белую оттоманку, на которой отчетливо выделялось что-то наподобие полупрозрачной текстуры вечернего наряда и черные капроновые чулки с ажурной резинкой. Портьеры из тяжелой ткани плотно зашторены, но за ними угадывалась две пары оконных проемов. Время на циферблате часов, стоящих на низком столике, показывали ровно шесть утра. Комната была очень большой и красивой, но все же она не была моей!
Медленно, наощупь стали подкрадываться звуки. Вот я услышала мягкий стук. А вот овечкой нежно заблеяла ложечка, размешивая сахар в маленькой чашке.
Звуки послужили стартовым пинком. Я вскочила с постели, размахивая руками, пытаясь одновременно то ли одеться, то ли схватить сразу все вещи, казавшимися моими, и сбежать.
Наверное, я веселилась в ночном клубе, перепила и оказалась неизвестно у кого дома. О-о-о, какой банальный случай, со мной такого, прежде не случалось.
Чужие шаги я услышала звериным инстинктом. Замерев в позе деревянного коромысла, с натянутыми на щиколотку чулком, я наконец-то обратила внимание на свое белье. Легкое, шелковое, на тонких бретельках, несомненно дорогое, синтетика так не пахнет. Боже! Мало того, что я в чужой постели, так еще и напялила на себя чужое белье!
Времени одеваться уже не было, мягко спружинила дверная ручка и я, плоской рыбой нырнула в постель, на ходу притворяясь спящей. Мысль, что с кровати вниз остался свисать мой чулок, ввела меня в такую панику, что я чуть не открыла глаза.
Притворяться спящей оказалось очень трудно. Сначала я не дышала, прислушиваясь к движениям в комнате. А когда звуки нарушив круговорот остановились, я с ужасом поняла, что человек стоит передо мной и мои волосы на голове предательски зашевелились. Тут я начала глубоко сопеть, одновременно вспомнив всех спящих людей, хотя это мешало слышать движения в комнате, но помогло внутренне собраться и не вздрогнуть от легкого прикосновения к своей руке.
Усилено, делая вид, что проснулась, я, щурясь, открыла, а потом просто вытаращила глаза и… Заорала в голос! Боже! Это невероятно! Напротив меня стоял голливудский красавчик Люк Эванс!
Конечно, это был не он, но с минуту, отпрянув от него, я таращилась и судорожно пыталась понять: то ли я сплю таким чрезмерно прекрасным, (о, спасибо, Господи), сном, то ли у меня начались (и что я могла запрещенного принять ночью?) галлюцинации.
Незнакомец насмешливо наблюдал за мной и его губы, с короткой щетиной усов, еле тронуло подобие улыбки. Белая рубашка расстёгнута на несколько пуговиц от ворота, рукава натянуты от крепких бицепсов и небрежно завернуты до локтей.
За то короткое время, что я ошарашено смотрела на него, меня насквозь пронзило миллион ядовитых стрел, испускаемых его сексуальностью. Как ни банально это звучит, или скорее слишком наивно для женщины, которой далеко не 20, но я чувствовала орущих во все горло рой мурашек, которые, как злые осы, жалами въелись в кожу и искололи все мое тело до самых кончиков пальцев ног. А он продолжал безмятежно стоять, с еле заметной догадывающейся усмешкой, держа в массивных пальцах крохотное белое блюдце с маленькой чашкой.
– Кофе в постель, – образовавшуюся пустоту заполнил приятный баритон.
Он поставил блюдце на прикроватную тумбу и медленно присел на кровать, наклоняясь ко мне, словно постепенно, маленькими шажками вторгался, в раскинутое объятиями, мое пространство.
Инстинктивно я отклонилась назад. Как только меня коснулось его теплое дыхание, сразу появился страх близости. Казалось, я знаю его настолько хорошо, будто мы знакомы не один день, но в данный момент, этот мужчина был для меня чужаком, эдаким приятным незнакомцем, при виде которого остро понимаешь, что он – недосягаемая мечта и эта мечта никогда не будет тебе принадлежать.
