Четвертый сборник Чертовой Дюжины, содержит в себе самые короткие истории. Некоторые истории реальные и были присланы автору на E-mail с одобрением на дальнейшую публикацию в сборнике «Чертова Дюжина», с внесением некоторых корректировок. Имена персонажей также изменены с их личного согласия.
1 «Анька и Подоткаточный Митька»
Как нестало бабы Тани, в дом другие люди въехали и серой Аньке, местечка у них не нашлось, а посему прибилась она ко двору Михайловны. Та кошечку пожалела, впустила и стала они жить поживать. Анька, Марыся Михайловна, Олег Палыч да подоткаточный Митька, пес дворовой.
«Подоткаточный», по причине того, что нашли его под шахтным откатом у вагонетки. И хорошо, что нашли, а тоб раздавило. Ночью то, вагонеты на тереконы породу вывозят, насыпь делают. Как щенок туда попал, никто и не понял толком. Да Палыч его себе забрал, хороший пес, пригодиться во дворе згодиться. Какая никакая, да всех охрана. Хотя в деревне этой все друг друга знали, никто ничего не у кого не воровал, а посему пес был больше как души разрада для старичков.
Анька, молодая кошечка, сперва сторонилась, так как боялась провиниться перед новыми хозяевами. Но потом поняла, что люди они хорошие и беды от них не будет. Стала им помогать, мышковать в сарае, подарки носить. Бывало, поймает мышку, а сама не ест, на подушку Марысе Михайловне несет, пусть мол, хозяйка порадуется гостинцу.
А спустя время и гладить себя уже давала. Да только, иногда по памяти, в дом покойной хозяйки наведывалась. Пару раз выгнали ее, да поколотили, носоками пошпыняли. Смогли же? Так она потом просто на заборе сидела да во двор смотрела. А говорят, что кошки привязаности не испытывают.
Время шло.
Анька котяток привела, да до того ж хорошеньких. Правда, из выводка лишь два осталось, а последние трое сразу сдохли. Марыся Михайловна даже местного ветеринара приглашала Клавдию Кирриловну, но та ничего сделать не смогла. Сказала, кто-то ударил кошечку вашу, сильно в живот.
Марися Михайловна и Олег Палыч догадались, конечно, кто это мог сделать. Пожурили Аньку, чтоб больше в дом старый не ходила. А та слушала внимательно и как будто все понимала.
Когда котятки подросли, им нашлись хозяева. А Анька снова стала мышковать да жить как прежде.
Шли годы.
Из деревни уезжали люди, работы не было. Перестройка, десяностые, развал союза, Горбачев. Перестали автобусы ездить в город. В деревеньке остались одни никому не нужные старики. Те, кому некуда было деваться.
Слег Олег Палыч, занемог шибко от пневмонии, как местный фельдшер сказала. Бедняга фельдшер, одна на весь совхоз, пешком обходила деревни в любую погоду, да толку от ее помощи? Лекарств давно не выделяли, карет скорой помощи, чтоб в районный центр в больницу отвезти больного, не было, бензина тоже не было. Ничего не было!
Анька старалась, как могла, сядет на грудь хозяину, урчит да выгревает. В хате то холодно. Шахты остановились, угля нет, а дровами то особо не натопишься и нет их на кряжу Донецком, дров то этих. Откуда? Степь да степь кругом.
Олег Палыч не оправился. Анька не отходила от гроба, прыгнет на край и сидит, смотрит. А как на погост несли, впереди всех бежала, да так мяукала жалобно. И так до самого погоста. Потом еще долго на могилке его сидела.
Все разошлись, остались лишь Марыся Михайловна да Анька.
Марыся Михайловна с каждым днем сдавала, гнулась к земле, скукоживалась, тосковала за мужем своим. Стала на палочку опираться, ноги уже не держали как прежде.
В силу обстоятельств того времени, в деревню прекратили подачу эллектричества. Оказалось, что эллеткростанция подающая «свет», располагается уже в другом государстве! Только люди, старики, этого не понимали. Они знали одну Родину, одно государство. Не вдомек было и маленьким приграничным ПГТ, отчего их дети не могут ходить больше в ту школу? Как другое государство? Почему?
Останавливались шахты и заводы, переставали греметь многотонные краны литейных машин. Метталургические заводы Донбасса, горнообогатительные производсва, единственный и самый огромный респираторный завод союза, все остановилось в один день.
Замораживались стройки, закрывались производства. Все приходило в упадок и забвение на долгие-долгие годы. Годы неразберихи, годы невежества и непонимания, годы чтобы построить новые державы, вырастить новых людей, стойких и беспринципных, неверящих ни в черта, ни в бога, ни в предательские партии шкурных интересов.
По деревням ездили какие-то бритоголовые мужчины в спортивных костюмах и тыкали документами старикам в лицо, трясли бумагами, чтоб те подписали что-то, продали какие-то ваучеры, а взамен этого, оставляли бутылку прогорклого подсолнечного масла да пакет муки изъеденой шашелью. Старики, прошедшие войну, холод и голод не понимали, за что же они воевали и сражались? За такую подачку? Неужто опять война? А где враг? Кто враг? И взяли бы они опять в руки ружья, и пошли бы в бой, в свой последний бой, плечом к плечу, встала бы старая гвардия, да куда? Да против кого?
Марыся Михайловна, трясущимися руками перелистывала старый альбом с черно белыми фотографиями. Ванечка, старший сын, в Афгане погиб, в цинк запаянный на Родину вернулся. Кирюша, младшенький, взрывник, на шахте погиб, почти пустой гроб в землю опускали, нечего собрать не удалось толком. Не успели их мальчики жениться, не успели внуками порадовать. Да, может оно и к лучшему, думала Марыся, в какой такой мир страшный деток плодить? На какую долю обрекать? Может, так боженька уберег и сыновей ее и внуков не родившихся. И от такой мысли, на сердце у женщины на время, становилось легче.
