После… нашей поездки в Девоншир Холмс был занят двумя делами крайней важности… известный карточный скандал в Нонпарель-клубе… и дело несчастной мадам Монпенсьер.
«Собака Баскервилей»
– Да, Холмс, осень – меланхоличное время года. Но вы нуждались в отдыхе. А если вам скучно, поинтересуйтесь деревенскими типажами, вроде того человека, который виден из окна.[1]
Мой друг, мистер Шерлок Холмс, закрывая книгу, которую он держал в руках, вяло взглянул в окно гостиной номера, снятого нами в гостинице неподалеку от восточного Гринстеда.
– Умоляю, выражайтесь более определенно, Уотсон, – сказал он. – Кого вы имели в виду – сапожника или фермера?
На деревенской дороге, проходящей мимо гостиницы, я прежде всего заметил человека, сидящего в телеге, – очевидно, фермера. Но неподалеку оказался и второй – пожилой рабочий в плисовых штанах, с опущенной головой, плетущийся по направлению к телеге.
– Наверняка сапожник, – заметил Холмс, отвечая скорее на мои мысли, чем на мои слова. – Насколько я понимаю, он левша.
– Холмс, живи вы не в наше время, а веком раньше, вас обвинили бы в колдовстве! Я бы не догадался, что он сапожник, но вы утверждаете, что он еще и левша! Вы не могли вывести этого методом дедукции.
– Мой дорогой друг, обратите внимание на потертость плисовых штанов сбоку, в том месте, где сапожник постоянно прислоняется к выколотке. И вы сразу заметите, что гораздо сильнее изношена левая сторона. Если бы все наши проблемы были такими же незатейливыми!
Тот год, 1889-й, принес успех Холмсу в нескольких сложных расследованиях, и тем самым его и без того грозное для многих имя увенчалось новыми лаврами. Но в конце концов сказалось напряжение беспрерывного труда, и я почувствовал искреннюю радость, когда Холмс наконец уступил моим настойчивым требованиям и согласился переменить октябрьские туманы Бейкер-стрит на роскошную осеннюю красоту деревеньки в Суссексе.
Мой друг обладал уникальной способностью быстро восстанавливать физические и душевные силы, и после нескольких дней покоя к нему вернулись и его нервная пружинистая походка, и свежий цвет лица. И я радовался даже вспышкам раздражения, охватывавшим моего друга, как признаку того, что его энергичная натура избавилась наконец от вялости, охватившей Холмса после окончания очередного расследования.
Холмс как раз раскурил трубку, а я вновь взялся за книгу, когда раздался стук в дверь и вошел хозяин гостиницы.
– Там к вам какой-то джентльмен, мистер Холмс, сэр, – произнес он с мягкой суссекской картавостью. – И так уж спешит, что мне пришлось идти к вам, не сняв фартука. А! Вот он, уже тут!
Высокий светловолосый человек, в теплом длинном пальто с шотландским пледом, накинутым на плечи, ворвался в комнату и, энергично вытолкнув хозяина в коридор, захлопнул за ним дверь. Затем кивнул нам обоим.
– А, Грегсон! – воскликнул Холмс. – Должно быть, случилось что-то из ряда вон выходящее, если вас занесло так далеко от дома.
– Такое происшествие! – вскричал инспектор Тобиас Грегсон, падая в кресло, которое я придвинул к нему. – Черт! Такое происшествие! Как только мы в Скотленд-Ярде получили телеграмму, я сразу подумал, что не будет вреда, если я забегу к вам на Бейкер-стрит перекинуться парой слов – разумеется, неофициально, мистер Холмс. Ну а миссис Хадсон дала мне ваш адрес, и я решил приехать сюда. Отсюда и тридцати миль не будет до того местечка в Кенте, где произошло это убийство. – Грегсон промокнул платком взмокший лоб. – Одна из старейших семей графства, так мне сказали. Бог мой, что будет, когда газеты до этого доберутся!
– Мой дорогой Холмс, – вмешался я, – вы приехали сюда, чтобы отдохнуть!
– Да-да, Уотсон, – нетерпеливо откликнулся мой друг, – но ничего не случится оттого, что мы узнаем какие-то детали. Ну-с, Грегсон?
– Да ведь мне известно лишь то, что было написано в телеграмме от полиции графства. Полковника Джослина Дэлси, гостившего у сэра Реджинальда Лавингтона, зарезали в банкетном зале. Дворецкий нашел его около половины одиннадцатого утра. Полковник только что умер – кровь еще продолжала течь.
Холмс положил на стол книгу, которую до того держал в руках.
– Что это? Самоубийство? Убийство? – спросил он.
– Самоубийством это быть не может, потому что оружие не обнаружено. Но я уже получил и вторую телеграмму, и в ней говорится о некоторых уликах. Похоже, в дело впутан сам сэр Реджинальд Лавингтон. Полковник Дэлси был хорошо известен в спортивных кругах, но нельзя сказать, что он пользовался блестящей репутацией. Это люди высшего света, мистер Холмс, и ошибиться тут нельзя.
– Лавингтон… Лавингтон? – задумчиво пробормотал Холмс. – Послушайте, Уотсон, когда мы ездили на прошлой неделе к Бодиамским руинам, мы ведь проезжали мимо деревни с таким же именем, верно? Я припоминаю, там есть большой дом, расположенный в низине.
Я кивнул. Я тоже вспомнил окруженный рвом феодальный замок, почти полностью скрытый тисовыми деревьями, и вспомнил также, что атмосфера того местечка показалась мне до крайности гнетущей.
– Верно, мистер Холмс, – согласился Грегсон, – дом в долине. В моем путеводителе говорится, что Лавингтон-Корт живет скорее прошлым, чем настоящим. Так вы поедете со мной?
