Я сидел на лавочке в скверике перед нашим домом и проветривал голову после целого дня повторения правил грамматики.
Осенью меня ожидала переэкзаменовка по русскому. Как сказал директор школы, я находился один на один с реальной угрозой остаться на второй год в пятом классе.
В третьей и в последней четверти у меня были двойки по русскому. В диктантах я ухитрялся делать такие ошибки, что учителя обсуждали их на педсовете. А Анна Павловна, преподававшая у нас русский язык, стала сомневаться в моей нормальности. Сам-то я только под конец года понял, что никакой я не ненормальный. Просто я увлёкся схемами транзисторных приёмников и не учил, а зубрил правила и почти не читал книжки, но исправлять положение под конец года было уже поздно. На контрольном диктанте я привёл в ужас инспектора районо, который стоял у меня за спиной. Из-за него я ничего не мог списать у соседа по парте Антипкина.
На последних переменках некоторые ребята с жалостью, а некоторые свысока поглядывали на меня, как будто я уже сидел второй год в пятом, а они учились в шестом.
Но когда закончились занятия, я поклялся себе: «Дудки! Один месяц буду безвылазно учить правила и читать книги, другой – писать диктанты, а третий – купаться в озере. Ни за что не останусь в пятом!..»
Уныло, конечно, было сидеть в скверике, когда все занимаются чем хотят. В голове моей мелькали приставки, суффиксы и падежные окончания.
Я спичкой написал на песчаной дорожке слова: «Загорел. Прекрасный. Невмоготу».
Я всё время так тренировался.
В правильном написании первых двух слов я был уверен, а вот над «невмоготу» задумался. Я это слово стёр и написал его отдельно: «не в моготу», потому что решил: «не» с предлогом «в» вместе не пишется.
– Серёжка! – вдруг окликнули меня. – К тебе Анна Павловна пошла.
«Этого ещё не хватало!» – поморщился я и побежал домой.
В подъезде я столкнулся с Гариком. Он тоже сообщил:
– Там Анна Павловна!
Я вызвал лифт. Гарик зачем-то зашёл со мной в кабину. Мне не хотелось с ним разговаривать, потому что он отказывался диктовать мне диктанты. И вообще я его недолюбливал: в нём всегда было что-то лживое и недоброе. Я нажал кнопку, а Гарик, когда лифт был между вторым и третьим этажом, нажал на «стоп».
– Нас никто не услышит… – быстро сказал он. – Я знаешь что придумал? Клубника уже поспела. Сам видел… Давай ночью слазим в сад…
– А дальше что? – спросил я.
– Её хотят везти на выставку.
– Ну и пусть везут.
– Так мы же копали, пололи… Надо хоть попробовать…
Доказывать что-либо Гарику мне было противно и некогда: не терпелось услышать разговор Анны Павловны с мамой.
– Полезем! – уговаривал Гарик. – Даже интересно. Ночь, а мы ползём… А?
– Не пойду. Отпусти кнопку! – прикрикнул я.
– Скажи – струсил. Мямля! – обвинил Гарик.
Внизу кто-то забарабанил по железной сетке. Я оттолкнул Гарика и нажал кнопку.
– Струсил? Струсил? – не отставал Гарик.
Мне очень хотелось сказать всё, что я о нём думаю, но лифт остановился, я вышел на площадку, тихо прикрыл дверь и пригрозил Гарику:
– Я тебе ещё покажу!.. Я тебе струшу! Только попробуй залезть в сад!
– Иди! Иди! Пожалуйся! Предатель!.. – злобно зашипел Гарик.
– Я не предатель! – не задумываясь, сказал я, хотел войти в лифт, чтобы выяснить, кто из нас предатель, но тут снова забарабанили по железной сетке, и Гарик поехал вниз.
Я уже хотел было открыть дверь, но услышал, что мама и Анна Павловна разговаривают в передней. Я замер у двери. Мама всхлипнула:
– В кого он? Я за диктанты получала в школе только четвёрки и пятёрки. Муж до седьмого класса был отличником. Мы вместе учились. Так в кого же он? В кого?
– Да-а… делать в одной фразе из пяти возможных ошибок восемь – рекорд.
– Прямо пещерный житель… – мама снова всхлипнула.
– Только не нужно отчаиваться. Я уверена, что Серёжа настроен серьёзно. Ему необходимо помочь до начала консультаций в школе.
– Как помочь? Я пробовала ему диктовать и испортила все нервы. Вместо «вперёд» он пишет «впирёт»; вместо «камень» – «каминь»… Это безнадёжно. Только в дворники ему дорога!..
Я разозлился и открыл ключом дверь.
– Вот! Взгляните на него! – сразу набросилась на меня мама. – Ты понимаешь, что, если не будешь всё лето писать диктанты, тебе откроют зелёную улицу в дворники? Ты понимаешь это или нет? Не ковыряй в носу, когда с тобой разговаривают взрослые!
Я молчал, теребя носком ботинка дорожку.
– Серёжа, – сказала Анна Павловна, – ты обещал взять себя в руки и каждый день писать диктанты. Но мама жалуется, что дело стоит на месте.
– Как же ему не стоять, – пробурчал я, – если никто не хочет диктовать, а она… только хлопает меня учебником по голове после каждой ошибки!
– Как же тебя не хлопать? – возмутилась мама. – Поверьте, он исключительно назло мне написал вчера «жоравли» вместо «журавли». И ещё заявил: «От слова «Жора».
– Ну, знаете… – Анна Павловна развела руками. – В общем, Серёжа, если ты не подучишь правила и не переборешь рассеянности…
– …то останешься на второй год, – подсказал я.
– Я этого не переживу! – решительно заявила мама.
– Тогда я вам советую взять репетитора хотя бы на месяц.
– Позор! Как последнему тупице! Дожил!.. – сказала мама.
