– Тихо, не ори! – Хохол резко встряхнул плачущего Егора, цеплявшегося за его спортивные брюки. – Иди к Даше, не мешай мне!
Мальчик обиженно всхлипнул и заковылял в сторону двери. Хохол даже не встал из-за стола, только покачал головой и продолжил перебирать бумаги. От цифр и непонятных слов болела голова, рябило в глазах, он совершенно ничего не понимал в этих отчетах, акциях и банковских счетах, но привлечь никого не мог – никто не должен знать. Зажмурив глаза и сжав пальцами переносицу, Хохол откинулся на спинку кресла и замер. Через час нужно позвонить в больницу Валерке, их «штатному» доктору, узнать, как дела у Марины, а сил нет. Страшно… так страшно, как никогда не было, даже на зоне, даже потом, когда смотрел в лицо смерти. Страшно, что во время очередного звонка Кулик произнесет фразу типа «Жека, я сделал все, что мог…». Нет, нельзя об этом, нельзя – Ветка, чертова ведьма, всегда говорила, что мысли материализуются. Даже она не в курсе, что Марина жива, даже домработница не знает, так и считает, что две недели назад похоронили они Марину Викторовну, а Егорка теперь сирота. Но так надо, потому что все еще жив брат Ашота, «заказавший» Наковальню. И этим тоже придется заняться ему, Хохлу, – потому что он мало кому может довериться. И еще так хочется заехать в больницу, хоть на секунду, просто посмотреть на Марину, коснуться ее щеки, пусть даже она не почувствует, не поймет… Но и этого нельзя. Хотя…
Решение созрело моментально – раз он не может пойти в больницу открыто, значит…
Услышав шум в кабинете на втором этаже, Даша, сунув Егора сидевшему на кухне охраннику Аскеру, бросилась туда и обнаружила Женьку, лежащего на полу.
– Господи, что случилось? – Она присела около корчившегося на ковре Хохла, и тот простонал:
– Прихватило что-то… болит – сил нет…
– Я сейчас Валерию Михайловичу позвоню, – заторопилась домработница, но Хохол поймал ее за брючину:
– Не надо его дергать… пусть пацаны машину выгоняют, сами поедем… Данила с тобой останется…
– Да, хорошо.
Даша побежала вниз, а Хохол сел на полу, спокойно дотянулся до пачки сигарет, закурил, прислонившись к ножке стола. Ну, да, обманул доверчивую Дашку, а что делать? Все должно быть натурально.
Через час он уже лежал на кушетке в приемном покое и делал вид, что вот-вот умрет от боли. Возле него стояли трое охранников и девочка-регистратор, заносившая данные в историю болезни. Наконец появился и Кулик, мельком глянул на искаженное мученической гримасой лицо пациента и распорядился:
– Сразу в хирургию, будем наблюдать.
– Пацаны… домой езжайте… – пробормотал Хохол. – С Дашки и Егора глаз не спускать – порву!
– Да поняли мы, Жека, – отозвался худой, черноволосый Аскер. – Доктор, а он – надолго?
– В смысле? – не понял вопроса Кулик.
– Ну, Петрович наш надолго здесь?
– А-а! Это как пойдет. Если аппендицит – прооперируем, недельку полежит, если другое что – будет видно. Но в любом случае сегодня он здесь останется, мало ли.
