– Дэзи… Я не перенесу ее потери! Дэзи – мой лучший друг… Я так одинока…
Гражданка Шмеман вытерла кружевным платочком красные подслеповатые глаза и длинный нос.
– Уверяю вас, – продолжала она, жалобно всхлипнув, – что это дело рук профессора Вагнера. Я сама не раз видела, как он приводил на веревочке собак в свою квартиру… Что он делает с ними? Боже! Мне страшно подумать! Может быть, моей Дэзи нет в живых… Примите меры, прошу вас!.. Если вы не сделаете этого, я сама пойду в милицию!.. Дэзи, моя бедная крошка!..
И мадам Шмеман вновь заплакала… Ее худые старые щеки покрылись красными пятнами, нижняя губа отвисла.
Жуков, председатель жилищного товарищества, круто повернулся на стуле и щелкнул пальцами. Он терял терпение.
– Успокойтесь, гражданка! Уверяю вас, что мы примем меры. А сейчас, простите… Я очень занят…
Шмеман глубоко вздохнула, поклонилась и вышла.
Жуков вздохнул с облегчением и обернулся к секретарю правления Кротову.
– Фу!.. Измучила! Бывают же такие настырные бабы!
– Да… – задумчиво отозвался Кротов. – Бедовая старуха! А дело расследовать надо. Ведь это четвертый случай пропажи собак только на нашем дворе. Соседи тоже жалуются. Что за собачий мор? Я не удивлюсь, если действительно окажется, что собак крадет профессор Вагнер. Только на кой черт они ему нужны? Воротники на шубу делает? Странный человек! Подозрительный человек!
– Профессор!
– Что из того, что профессор? Может быть, он фальшивые деньги делает.
– Из собак?
– Ты не смейся. Бывали случаи! Собаки – особая статья. Ты обрати внимание: у него в комнате всю ночь свет. На оконной занавеске его тень часто видна. Шатается по комнате… Полуночник!
– Да, со странностями человек… На днях я еду домой в трамвае. Гляжу, напротив сидит профессор Вагнер. В каждой руке по книжке держит и обе сразу читает. Я в книжки заглянул. Одна – русская, все цифры разные, а другая – немецкая. И вот что удивительно: каждый глаз у него отдельно по строчкам бегает: одним глазом одну книгу читает, другим – другую. Кондукторша подошла к нему. «Билет, – говорит, – возьмите!» Он на нее один глаз поднял, а другим в книжку смотрит. Она так и ахнула. И публика вся на него уставилась. Смотрят, рты открыли от удивления, а он хоть бы что…
– Может быть, он с ума сошел?
– Все возможно…
Стукнула дверь. В комнату вошла Фима, старая экономка профессора Вагнера.
– Здравствуйте вам! Барин мой за квартиру деньги прислал.
– Были бары, да все вышли! – сказал Жуков.
– Ну, хозяин, что ли, Вагнер.
– А вот она нам скажет!..
– Расскажи нам, Фима, что твой «барин» с собаками делает.
Фима безнадежно махнула рукой.
– Много собак-то у него? Говори правду!
– Сколько у него собак, сказать не могу: не пускает он меня во вторую комнату, где они у него. А собаки есть. Слышно, как лают. Ночью раз подсмотрела я в щелочку. Ну что же? Сидит собака, привязанная на коротком ошейнике. Лечь не может. Спать ей, видно, смерть как хочется. Голова так и виснет. А он сидит около да ее так ласково под шеей щекочет: спать не дает. И сам он не спит. Он никогда не спит!
– Как же так не спит? Человек не может не спать.
– Уж не знаю как, а только совсем не спит. И кровать давно выбросил. «Чтоб ее, – говорит, – и звания не было! Кровать, – говорит, – только больным нужна».
Жуков и Кротов с недоумением посмотрели друг на друга.
– Вот сумасшедший!
– Не иначе, как сумасшедший, – охотно согласилась Фима. – Только привычка моя: пятнадцать годов живу я у него, а то давно бы от него ушла… Был человек как человек, а вот уже с год совсем на себя не похож. Прямо как бы не в себе.
– С чего же это началось у него?
– Кто ж его знает? Может, сглазу?.. Сначала начал он вроде как гимнастику делать. Придешь к нему в комнату, он будто танцует: правой ногой вроде как польку, а левой – вроде как вальс. И руками по-разному отбивает. А потом глазами косить стал. Сидит перед зеркалом и глазами косит. Однажды смотрю на него, а у него один глаз в потолок смотрит, а другой – на пол. Я так всю посуду на пол и грохнула, – обомлела.
– Собачку шмеманскую знаешь ты? Дэзи кличут.
– Беленькая, кудластенькая такая? Как не знать!
– Так вот, не утащил ли твой хозяин и эту собачку?
– Видать не видала, а все может быть. Заболталась я, а у меня там утюг остынет… Вот деньги!..
– Что ж так мало?
– Барин говорит, хозяин мой, что в ЦИКАПУ записан и право на дополнительную площадь имеет.
– Какая такая ЦИКАПУ? – спросил Кротов.
– ЦЕКУБУ! – догадался Жуков.
– Пусть удостоверение представит, а пока по-прежнему должен платить. Так и передай.
– Ладно! – И, утирая нос краем фартука, краснощекая Фима выбежала из комнаты.
– Придется сообщить милиции. Этот сумасшедший еще дом подожжет или укокошит кого!
