Глава 1
Спиртное, сигареты и мат
Карелия. Петрозаводск. Берег Онежского озера
18 июня 2017 г.
Он вошел в тесноватую, выдержанную в темно-синем псевдомраморном стиле уборную, убедился, что тут относительно чисто и опустил крышку унитаза. Молодой юноша извлек из заднего кармана крохотный блокнотик и миниатюрный гелевый стержень. Не снимая дорогих джинс он сел на унитаз. Парень пользовался исключительно гелевыми стержнями и только синего цвета, предпочитая их старым добрым шариковым ручкам. Ему многократно говорили, что сейчас на третьем десятке двадцать первого века есть множество способов вести записи, и совсем не обязательно использовать именно бумажные носители. Он знал об электронных записных книжках любого даже самого дешевого мобильного телефона пожалуй лучше, чем все советчики вместе взятые, но все равно предпочитал бумагу и стержень – ну нравилось ему водить гелем по бумаге, нравилось видеть свой почерк, ощущать некое физическое состоянии фраз. Иногда он проводил по свежим строчкам пальцем и еще не высохший гель смазывался и пачкался. Быстро открыв блокнот, юноша стал записывать строки мелким убористым шрифтом, делая ошибки и не заботясь о знаках препинания, при том, что русский язык знал на отлично. Этот копеечный блокнотик, умещающийся в заднем кармане джинс был черновиком, а в черновике можно писать как угодно. После он перепишет свои каракули в ноутбук, многое исправит, что-то дополнит или уберет, поработает над словосложением и рифмой. Сейчас же, пока есть пара минут, ему нужно срочно зафиксировать на бумаге мысль, пришедшую ему в голову… Строки… Новая песня…
Гелевый стержень оставлял на бумаге свежие мысли, еще теплые, даже горячие. С пылу, с жару, так сказать:
Лучик солнца, отражаясь
От твоих соленых синих слез,
Необычно преломляясь,
Ослепит любого здесь из нас…
… выводил тонкий стерженек. Рука остановилась, едва дописав последнее слово в четвертой строке. Молодой автор задумался и повертел стержень… «Ослепит любого здесь из нас»… Не самая лучшая рифма к словам «синих слез»… Да и могут ли быть слезы синими? Это гуашь? Нет, это не гуашь, а следы от туши. Точно! Хотя над рифмой еще надо будет поработать.
Брызги крови на паркете
Возбудят, на совесть не смотря.
Ты готова, ты в ответе
За того, кто на прицеле у тебя.
Нормально, а теперь припев:
Давай, давай, детка!
Я знаю, ты метко
Целишь! Давай, радость!
Сделай ему гадость!
Давай, давай, ну-же!
Дави курок туже!
Дописав мысленный поток, рука остановилась вновь. Парень на унитазе сделал несколько глубоких вдохов, ловя на лассо улетучивающиеся строки, что всплывали у него где-то в глубине мозга. Какая досада, мысль не ловилась, хотя еще несколько минут назад она настойчиво влезла под его шевелюру и вертелась там каруселью. Пока она не улетучилась подобно салюту, ее нужно записать, а для этого надо ухватиться за какое-то слово и вытянуть строки как клубок шерсти. Так-так-так… «Кто-то говорит»… «говорят»…
Поехали!
Говорят, что месть – это лекарство.
Говорят, что после смерти в рай.
Верь, и будет все прекрасно!
В это верь и смело убивай!
Багровея, де…
– Жуй! – услышал он свой сценический псевдоним и недовольно заскрежетал зубами. Видимо не успеется ему дописать песню, хотя, надо признать, за три с небольшим минуты он исчертил два листочка и дописал почти до конца. Закончит после, сидя в гостиничном номере или покачиваясь в купе поезда. – Андрюшенька, ты здесь?
С этими словами в дверцу туалетной комнаты постучались. Это была Олеся Левит, кто же еще.
Олеся Нахимовна Левит – женщина сорока пяти лет, но может затушить сигарету о глаз того, кто назовет ее старой. Это была стройная брюнетка с руками сплошь покрытыми татуировками, и Андрей Жуй знал, что татуировки украшают не только ее руки, но и поясницу, ключицы, правый бок, обе голени и левую ягодицу, с которой скалился острозубый змей.
Левит Олеся Нахимовна – бывшая фронтмэн (или фронтвумэн?) известнейшей в девяностые и начале двухтысячных годы женской панк-группы «Лезвие», исполняющей тяжеленный металл и заводившей любые рок-фестивали. Почти двадцать бурных лет от звонка до звонка! С января 1992-ого до душного июня 2012-ого, когда «Лезвие», сменивший свой состав уже четырежды, на фестивале «Нашествие» объявило, что коллектив сворачивает свою концертную деятельность и это их последнее выступление. На самом-то деле у «Лезвия» была ошеломляющая популярность, особенно после 2006-года, когда вышел их седьмой диск, нареченный «Неновогодние Ночи». Туры были непрекращающимися, клипы снимались один за другим, бабло лилось серебрянным дождем. Но была одна проблема – Олеся Левит повзрослела. Она много курила, сильно пила, вела весьма беспорядочную половую жизнь, любила некоторые наркотики и не дружила с правосудием. Короче говоря, жила по-роковому, не думала о будущем и плевать хотела на все предупреждения. Но вот будущее настало, Левит повзрослела. Некоторое время ее группа еще существовала на автопилоте и даже производила феерические представления, но крепость Олеси была уже не та. Олеся Нахимовна выдыхалась как открытое шампанское. К тому же продюсерский центр, с которым она сотрудничала, пытался выжимать из нее то, чего в ней уже не хватало. И однажды, в один особо ветреный майский вечер 2008-ого года, в сочинском баре «Черноморец», после четвертого бокала местного пива, Олеся Левит позвонила представителю продюсерской компании Дмитрию Никонову и, затянувшись сигаретой, томно прошептала ему прямо в ухо:
