Я ступаю по витиеватой заросшей тропинке, что теряется среди пышных кустов. Перед моими глазами бескрайний лес – великий и могущественный. Толстые кроны деревьев тянутся к небесам, касаются небосвода и распускают ветки, сплетая над головой зеленый покров. Сквозь листья проникает солнце, узором окрашивая путь. Ветер колышет ветки, волнами разнося песнь леса. Ему вдогонку поют птицы.
Я снимаю обувь. В царство лесного народа вступают босиком. Закрываю глаза и иду вперед. Перед глазами играют лучики света, и окрашивают веки в красный. Легкое прикосновение, словно по коже проскользнул ветер, и меня подхватывают под руку, и несут-несут вперед. Я перебираю ногами, слышу тихий таинственный шепот возле уха, а затем заливистый девчачий смех. Он, разносится теплой волной по телу и наполняет меня саму до краев. Смешинки щекочут горло, я сдаюсь и хохочу в ответ.
Ноги приносят в знакомое место. Я знаю эту поляну, знаю мягкий покров травы, запах колокольчиков и фиалок, что пряным коконом захватывают меня в свои душные объятья. Руки тянут меня вперед, и я поддаюсь движению. Таинственный танец захватывает меня в свои оковы, и я не смею вырваться. Открываю глаза и вижу их. Прекрасных мавок.
Они красивы настолько, что ни одна девушка в мире не сможет сравниться с их красотой. Волосы мавок длинные, доходящие до талии, разносятся по ветру зеленой волной. На головах сплетенные венки с алых маков. Они улыбаются мне в ответ, смеются. Я не вижу их спин, но знаю: не нужно смотреть – они этого не любят и всегда ловят взгляд на себе.
Танец, что хоровод, уносит плохие мысли далеко–далеко. Мы поём песню – прославляем землю и солнце. Я никогда не знаю слов, но они сами бегут из моих уст и превращаются в единый ручеек, что скользит между деревьев. Танец сводит с ума, заставляет забыться. Ноги тяжелеют, тянут к земле, а солнце, кажется, светит слишком ярко. Еще немного и я потеряюсь навек. Среди высоких деревьев, ярких цветов и глаз, что не сводят с меня взгляда.
После танца с мавками оставляю им молоко, пряный хлеб и леваши. А затем возвращаюсь в лес и собираю ягоды, грибы. Мавки всегда отводят меня к лучшим местам – мои корзинки ломятся от лесных яств. Когда решаю возвращаться домой, солнце медленно клонится к земле, окрашивая небо в золото. Я хочу остановиться, полюбоваться, но мавки шепчут «Беги- беги, иначе лешего встретишь». Я слушаюсь и бегу. Так быстро, что не замечаю, как оказываюсь на краю леса. Осталось только реку перейти и вот передо мной родной поселок.
Он незатейливыми домиками раскинулся на большой поляне, затерялся среди двух рек и гор. Из домиков привычно идет дым и уходит высоко в небо. В закатном свете искрят купола новой церкви. Она холодным камнем стоит на возвышении и кажется чужой – чужой. Я все еще не понимаю, как можно отказаться от родной уже мне богини Макоши ради другой веры, как сделали это мои матушка и отец. Но не осуждаю – у каждого свой путь.
– Людмила! – голос, такой родной и знакомый разносится совсем рядом. Я оборачиваюсь и вижу его. Он бежит ко мне, через деревянный мостик и совсем быстро выхватывает из рук тяжелые корзины.
– Я уж думал, что ты насовсем с мавками осталась, – он недовольно нахмурил широкие брови, пока глаза – светлые как зимнее небо, обеспокоенно изучали мое лицо.
– Да что ты, глупенький, – я рассмеялась, схватила край своего платья и покружилась вокруг него, повторяя таинственный танец, – Лишь немного потанцевала с ними. А затем ягод и грибов насобирала. Ты только посмотри сколько!
Он покачал головой и подтолкнул меня вперед, в сторону поселка:
– Беги, там матушка твоя уже заждалась. Ищет и до соседей допытывается, не видал ли кто чернобровую Людмилу. Ох, не нравятся мне твои мавки, оставила бы ты эту затею и не ходила бы так далеко в лес. Нежить ненадежная, раз и против тебя обернется, нападет еще, – причитал он, но я совсем его не слушала. Поспешила вперед, зная, что матушка злится. Но стоит ей только увидеть как ломятся корзинки – мигом оттает. Ягоды и засушить можно, еще леваши приготовить. А грибы тем более. Сколько блюд вкусных с ними и вареники, и супы разные. Объеденье будет.
