Иногда Павел и сам не понимал: это тюрьма или все-таки нет? Палаты так напоминали камеры для заключенных, а санитары – беспощадных надзирателей, для которых само слово «сострадание» давно забыто. Все пациенты тут находились не по своей воле. Никто не интересовался их желаниями, лишь одно имело значение: что решит врач – всесильный господин и диктатор.
Павел проработал здесь совсем недолго, но уже начал понимать: это не для него. В самом начале ему объясняли, что он, подобно Моисею, ведет «заблудших овец» к исцелению. Однако реальность чаще была иной: люди не выздоравливали. Наоборот, ломалась их воля, мозги «высушивались» и они готовы были воспринимать только то, что скажут самоуверенные господа в белых халатах, а остальное – от лукавого. Они превращались в рабов, безропотно подчиняющихся установленному обществом порядку и заранее предписываемым каждому условиям игры. Зато скрывающиеся от правосудия преступники чувствовали себя в больнице как рыба в воде. Для них тут был настоящий рай.
Просматривая дела пациентов, Павел снова и снова возвращался к одному из них. Он не мог поверить, что здесь, рядом, в больничной камере, кумир его детства.
В ординаторскую вошла заведующая отделением Елена Петровна Новожилова. Она с интересом посмотрела на молодого врача.
– Все работаете, Павел Сергеевич? Похвально!
– Есть одно дело, которое не дает мне покоя…
– Так… Андрей Николаевич Фирсов. И что вас смущает?
– Он замечательный писатель!
– К нам попадают не только писатели, но и директора компаний, дипломаты и прочие. Честно говоря, половина депутатского корпуса запросто могли бы быть нашими пациентами. По поводу Фирсова… Он чуть не убил членов своей семьи – жену и дочь.
– Громко сказано. Он никого не собирался убивать. Просто хотел остановить машину.
– Вы сами водитель?
– Да.
– Значит, вам хорошо известно, что такое вцепиться в руль, когда за ним другой человек, его жена. Да еще на трассе. Хорошо, что в этот момент дорога оказалась свободной. Автомобиль врезался в дерево без последствий для пассажиров.
– Понимаю…
– Потом он выскакивает из машины и бежит в лес, где его и находят через некоторое время. Может так поступить здоровый человек?
– В жизни случаются разные обстоятельства.
– Обстоятельства – обстоятельствами, но разумный индивид следует определенным правилам. Если он их не выполняет, его место либо здесь, либо там, где еще хуже.
– Интересно, что Фирсова толкнуло на подобный шаг? Он ведь так и не объяснил…
Заведующая отделением посмотрела на молодого коллегу и усмехнулась:
– Не пытайтесь найти оправдание безумным поступкам.
– Но…
– Не пытайтесь! Даже если когда-то вы зачитывались книгами этого человека. Я говорила с его женой. В последнее время Андрей Николаевич вел себя не адекватно. Ни с того ни с сего набросился в магазине на несчастных рабочих мигрантов, обвинил их в оккупации России. Или вот еще: отнес на свалку новый телевизор. Якобы чтоб спастись от бесконечного преследования нашего вождя. Не глупость?
Талантливые люди часто являются нашими пациентами. Вы в этом скоро убедитесь… Кстати, никто не запрещает Фирсову писать. Все равно работа в стол. И это даже хорошо. С одной стороны, его не третируют: твори что хочешь. С другой – никто его писанину не прочитает.
– Елена Петровна, – осторожно спросил Павел. – А нельзя мне с ним побеседовать?
– Зачем? – спросила заведующая отделением.
– Хочу понять его.
После некоторых раздумий Елена Петровна ответила:
– Фирсов мой пациент. Только я работаю с ним. Но раз у вас такое желание…
Павел отправился в палату, где находился знаменитый писатель. Дежуривший неподалеку санитар сказал, что в случае чего он рядом.
– Думаете, мне потребуется ваша помощь?
– Скорее всего, нет, – рассмеялся парень. – У вас русское лицо.
– Он нападает только на нерусских?
– Ни на кого он не нападает, – махнул рукой санитар. – Может, когда-то сорвался… Или его спровоцировали? Сейчас с ним проблем нет.
Палата оказалась одиночной. Павел увидел человека не первой молодости, исхудавшего, но не выглядевшего сломленным. И в глазах у него прочитывался недюжинный ум.
– Здравствуйте, Андрей Николаевич! – приветствовал его доктор.
Писатель принял его слова безучастно. Павел сделал шаг и… остановился. Он не представлял, о чем можно беседовать в психбольнице с кумиром детства. Однако нельзя вечно играть в молчанку. Не для того он сюда пришел!
