1
Я положила раскрытую книгу на облупленный подоконник, взяла стоявшее там пластиковое китайское зеркало и поднесла к странице с фотографией из Мадридского Кодекса – рукописи Леонардо да Винчи. Рядом с рисунком крылатого дирижабля было надписано несколько витиеватых строчек с наклоном влево. В школе я учила английский, Леонардо писал на средневековом итальянском, но так как западно-европейские языки имеют много общих слов, я надеялась хоть что-то разобрать. Прочесть самолично слово, написанное да Винчи!
Где-то поблизости капала вода. Хм. Батарея, что ли, потекла?
– Лёва! – послышался гнусавый голос Инки. И снова повторил, уже с истерической нотой: – Лё-ва!
– Нет таких! – огрызнулась я.
И зачем я начала откликаться на это дурацкое Инкино «Лёва»? Она прозвала меня так в самый первый день, как я пришла работать – и все три месяца иначе и не называет. Надо было мне тогда представиться просто «Аля» – как все меня и зовут. Но я для важности произнесла «Алевтина Горохова» – и эта стерва посмеиваясь, сказала – «Лёва, значит». Видимо, намекая, что выгляжу я как пацан. В чем-то она права. У меня короткая стрижка, я люблю носить джинсы и куртки и совсем не крашусь – а уж это, по понятиям Инночки, просто смертный грех. А вот я не понимаю, зачем разукрашивать лицо, будто ты клоун.
– Лёва! – никак не угомонится Инка. – Помоги книгу достать!
Да, я в нашем отделе, а то и во всей библиотеке, самая высокая – просто столб электропередач. Но, например, по модельным меркам метр восемьдесят – это вполне себе нормальный рост для девушки. Не всем же быть такими мышками-коротышками, как Инка!
– Возьми лестницу! – отвечаю я и снова вглядывалась в отражающиеся в зеркале ровные строчки. Буквы стали понятными, но слово, хоть бы одно…
– Я на каблуках, – укоряет меня Инка.
Вот. А носила бы ботинки, как я – и лазила бы себе по лесенкам, а не кричала на весь библиотечный отдел, где, между прочим, надо соблюдать тишину.
Все же я поставила зеркало и собралась пойти помочь… Но вдруг в зеркале что-то мелькнуло. Я оглянулась – никого. Повернулась опять к стеклу… Из круглого обрамленного розовой пластмассой зерцала на меня внимательно глядел седобородый старик в остроконечной шляпе.
Я поморгала и на миг скосила глаза на книгу – может, это портрет Леонардо отражается? Но портрета на раскрытых страницах не было. Да и не портрет в зеркале вовсе! А живое лицо! Ко мне, что же, Леонардо явился? А что за колпак у него?
Я едва открыла рот, чтобы спросить: «Вы кто?», как старик исчез, и в зеркале отразилась я, коротко стриженая шатенка в сером пуловере с торчащим из него воротником клетчатой ковбойской рубашки.
Я кивнула зеркалу, зачем-то повернула его и посмотрела на его оборотную сторону, с наклеенной обтрепавшейся цветастой бумажкой с иероглифами.
– Лёва! – взрычала Инка.
Я повернулась и шагнула к рядам полок. О, и правда батарея потекла: перед соседним окном на полу расползалась лужа.
Я хотела обойти ее, но тут увидела, что из лужи на меня глядит тот старик из зеркала. Из-за легкой ряби его было видно будто в тумане, но зато теперь он показался в полный рост. Старик был в длинном серо-буром плаще и с клюкой. А еще он прокричал мне что-то.
– Что? – крикнула я ему, понимая, что, кажется, я сошла с ума, раз мне чудятся какие-то старики в лужах.
– Иди сюда! – махнул старик правой, свободной, рукой – подзывая меня к себе.
И я зачем-то топнула ботинком прямо в середину этой лужицы – то ли с досады и чтобы уничтожить это движущееся изображение в воде, то ли чтобы понять, что это всего лишь лужа, а я, похоже, крышей двинулась – в общем, нога моя провалилась куда-то в пропасть. Ну и вся я за ней следом.
Сверкнул голубой свет и раздался грохот.
2
Воды было много. Вода была прохладной. И через ее толщу просвечивало солнце. Я барахталась изо всех сил, но меня утягивало вниз, и солнечный свет стал меркнуть… И тут в зеленой бутылочного цвета воде мелькнула серебристая волна, и еще одна, и кто-то толкнул меня вверх, выше, выше. Я вынырнула и хапала ртом воздух, и снова забарахталась, а меня за шкирку, за полувер, за широкие рукава потащили вперед – а там маячила желтая полоса песка и мрачная стена деревьев.
Меня бросили в нескольких метрах от берега. По воде ударил серебряный хвост гигантской рыбы и послышалось хихиканье. Или это был только плеск воды?
Мои тяжелые ботинки снова потянули вниз и вдруг… коснулись рыхлого песочного дна. Я зашагала вперед, отгребая в стороны воду отяжелевшими от мокрого полувера руками.
Где же я? Куда я провалилась через пол? Ничего не понимаю. Кто меня вытащил из воды? Прирученные рыбы какие-нибудь?
Я вышла на берег и без сил свалилась на песок. С наслаждением, глубоко вдыхая воздух, огляделась. Лес. Озеро. Коряги на берегу. Человек лежит. Я приподнялась на локте. Будто загорает. Но в одежде. И борода у него седая. Да это ж старик из зеркала!
Я поднялась и, пошатываясь и отжимая подол полувера, побрела к нему. Ботинки, полные воды, противно хлюпали.
Старик лежал навзничь, раскинув руки, и глаза были закрыты. Шляпа упала с его головы. Бурая накидка распахнулась, как крылья. Длинное серое платье под нею было обтрепанным и залатанным. А еще рядом со стариком на песке лежала длинная кривоватая палка, похожая на копье. Только вместо железного наконечника к концу был привязан будто неандертальцами обтесанный небольшой камень.
