– Тина Романовна, разрешите? – раздается деликатное от порога.
Отрываюсь от монитора, тру глаза и фокусируюсь на помощнице. Она мнется у двери, прижимая к груди документы.
– Да, Вилена, проходи.
Девушка опускается на стул напротив, и следующие пятнадцать минут мы корректируем мое расписание на ближайшие три дня. После я изучаю подготовленные ходатайства в суд и ответы на судебные запросы.
– По Коршуновой зайди на сайт суда, посмотри, на какое число судья назначил заседание, – даю указания Вилене, попутно фиксируя их в ежедневнике. – И по Ольховской мы делали запрос в банк, проверь, пришел ли ответ. Как только получишь, перешли его мне.
– Хорошо, Тина Романовна. И еще…
– Что?
– Вы просили напомнить, что сегодня у вас прием у врача. Сразу после консультации с Кононовой.
Вздыхаю, отворачиваясь в сторону.
В душе снова стужа. Внутренности покрываются ледяной коркой. Сцепляю пальцы в крепкий замок и стараюсь сохранить лицо.
Не передать словами, какая внутри центрифуга. Я стою на краю обрыва, стоит сделать один шаг, и меня затянет в пучину бездны и отчаяния. И я не смогу оттуда выбраться. Больше никогда.
От этого приема у врача зависит моя дальнейшая жизнь. Буквально. Я одновременно хочу скорее расставить точки, и в то же время безумно боюсь. Меня трясет настолько сильно, что никакие успокоительные не в силах помочь. Я перепробовала абсолютно все.
– Спасибо, Вилена, что напомнила, – через силу выдавливаю улыбку. – Иди, доделай то, что я попросила, и можешь идти домой. Ты сегодня хотела пораньше.
– Да, спасибо большое, Тина Романовна, – расцветает помощница и выпархивает к себе в приемную.
Хорошая девочка. Умная, схватывает все налету, исполнительная. А еще аки цербер охраняет мой покой и рабочий настрой.
Бросаю короткий взгляд на время. У меня в запасе два часа. Что ж, буду пользоваться проверенным годами средством – работой.
– Тина Романовна, к вам посетитель, – раздается тихий и напряженный голос Вилены спустя буквально сорок минут.
Помня, что у меня еще консультация возможной клиентки, я, не задумываясь, почему «посетитель», а не «посетительница», опрометчиво выпаливаю:
– Пусть заходит.
Дверь распахивается.
Застываю, так и не в силах поднять головы.
Это и не нужно.
Мое тело узнает его мгновенно. По запаху, по сильной темной ауре, что всегда сопровождает этого человека.
И по мгновенному отклику собственного тела. Черт возьми, за шесть лет ничего не изменилось!
По затылку проносится толпа мурашек, заставляя волоски шевелиться. Сердце колотится где-то в горле, а ладони сжимаются в кулаки.
Это не может быть он! Это не Паша! Он бы не посмел, не пришел вот так…Я же просила…
В ушах нарастает гул, а перед глазами проносятся самые счастливые моменты, связанные с этим мужчиной. Но они разрывают меня на части, полосуя сердце по старым шрамам, вскрывая их.
Вскидываю голову. Как в ледяную прорубь ныряю. Схлестываюсь с внимательным и жадным взглядом Паши.
Взгляд наталкивается за его губы. С силой вцепляюсь в край столешницы, чтобы не подскочить, не броситься на шею и не выпрашивать свои поцелуи, которые сводили с ума и заставляли голову кружиться. В прошлом я так и поступала. А потом мы едва добирались до любой мало-мальски устойчивой поверхности. И любили, любили, любили друг друга…
А сейчас мы чужие.
Так бывает.
Лихорадочно блуждаю по его лицу, впервые за столько времени так пристально и бессовестно его рассматривая. С ужасом понимаю, что не забыла. Ни черта не забыла! Помню каждую морщинку, каждый шрам…и наощупь узнаю этого мужчину среди тысячи других.
– Ты как всегда охренительно выглядишь, – хрипит Паша вместо приветствия. По телу проходит крупная дрожь. Оно всегда так на него реагировало. Оно все помнит, черт возьми! От этого еще больнее.
– Зачем ты пришел, Паш? – пропускаю комплимент мимо ушей. Невольно бросаю взгляд на часы. – Давай сразу к сути, у меня очень мало времени.
