На рынке было людно и шумно. Купцы зазывали к своим товарам напыщенно вышагивающих богачей и обыкновенных горожан, отпугивали криками и тумаками праздно шатающихся оборванцев. Пахло свежей рыбой, ревенем, сыромятной кожей, пряниками, конским навозом и смолистым срубом только что выстроенного павильона с французскими тканями. Иван Дементьевич Черский был загорелым брюнетом в хорошей физической форме, голову его покрывали непокорные вихры волос, лицо украшали бакенбарды и круглые стекла очков, какие подобают мужчинам ученым. Он был одет в одну рубаху и брюки с подтяжками, шерстяной жилет держал в крепкой руке вместе с тряпичным свертком. Оглядев прилавок с фарфором, Черский аккуратно протиснулся через толчею к бородатому торговцу.
– О-о! Иван Дементич! Здоров будешь! – развел руки хозяин лавчонки.
– Здравствуй, здравствуй, Василь! – Черский улыбнулся. – Ну, как камень? Привез? – он окинул взглядом многочисленный товар, разложенный на столе.
Изящный китайский фарфор, искусные зеркала, а подле них сверкающие минералы, нефрит, ляпис-лазурь и яшма привлекали взгляды прохожих покупателей, то-и дело задерживающихся, чтобы поглазеть да присмотреть что-нибудь. У самого края прилавка возле красивых камней ошивался какой-то малолетний проныра, намеревающийся потрогать переливающуюся на солнце поверхность нефрита.
– Не трожь! Щас как лупану! – крикнул оборванцу купец Василь.
– Так что с камнем, о котором ты рассказывал?
Торговец почесал голову.
– Тот, что мы минуем на пути с Кяхты в Иркуцк?
– Точно… – кивнул Черский.
– Тот, что с образиной древней животинки?
– Да, фоссилия. Окаменелость, которую ты нашел. Ты обещал ее привезти, Василь. Мы договорились.
– Ну, обещал, не обещал, но камень тот чалдоны еще по весне оказываемца раскололи… Обточили, сделали из него ентот самый, что ни на есть фундамент. Церквушка теперь там стоить. На пути, стало быть. Православным из караванов удобно стало в пути… и помолицца и причастицца.
– Ясно… – Иван Дементьевич помолчал. Он больше полугода ждал от купца расхваленную фоссилию.
– Ты обиделся чтоль, или… – Василь глянул на прилавок, – Эй! – крикнул он на мальчугана, который все-таки потрогал камень. – А ну пшел отседова!
Мальчик нырнул в толпу и исчез.
– Ходиють тут, проклятые!
– Камень, Василь!
– Сказал же я, раскололи…
– Да не тот! – Черский указал торговцу на только что опустевшее место в рядах самоцветов.
– Ух зараза! – воскликнул Василь. – Эй! Городовой! Сюда! Поймайте малолетнего воришку! – во все горло закричал он.
Иван Дементьевич поморщился от крика, быстро пересек поток покупателей, не преминул извиниться перед дамой в роскошном синем платье, за то, что случайно задел ее зонтик, которым она защищалась от солнца. Запрыгнув на лавки, где сидели торгашки с лесной ягодой, он прищурился и увидел мелькнувшую между рядами спину оборванца. Мальчугана спугнули крики Василя, и он припустил через рынок, лавируя между прилавками. Извинившись перед женщинами, Черский спрыгнул и помчался наперерез воришке. Вырвавшись из толчеи, оборванец рванул по людной Преображенской улице и едва не попал под экипаж.
– Смотри кудыть летишь! – крикнул ямщик и в догонку стеганул мальчугана хлыстом.
Воришка упал, из его глаз брызнули слезы. Совсем юное чумазое лицо исказилось гримасой боли.
– Эй! – с рынка выскочил усатый городовой, который был в полной форме и перчатках, несмотря на жару. – Ты! – он засвистел в свисток и побежал к оборванцу.
Мальчишка поднялся и рванул со всей имеющейся прытью. Не дожидаясь, пока длинноногий полицейский догонит его, он ловко перемахнул через забор в ближайший двор. Иван Дементьевич хорошо знал здешние улицы и быстрым шагом свернул в проулок. Мальчуган с ловкостью и скоростью кошки пронесся через пару дворов, но в третьем путь ему преградила оскалившаяся охранная собака. Сени напротив были открытыми. Перепрыгивая сразу через три ступеньки, оборванец забежал в избу и тут же воткнулся в грудь рыжей горожанке с распущенными волосами, она была в исподнем и с резным гребнем в руке. Выронив гребень, женщина завизжала. Ее муж, что сидел у самовара и пил чай из фарфорового блюдца, поперхнулся и только успел вскочить на ноги, как мальчуган уже выпрыгнул в распахнутое окно. Увидев перед собой стену стоявшего впереди купеческого сруба и массивную деревянную лестницу, что вела на второй этаж, воришка заскочил по ней, пробежал по галерее, перепрыгнул перила, уцепился за крепкие ставни, и раскачиваясь на них перелетел от одного окна к другому, затем ухватился за резные наличники, однако изящные деревянные узоры не выдержали и сломались. Удерживая в руке кусок наличника, мальчуган свалился в куст рябины, откуда его за шкирку вытащил Иван Дементьевич.
– Пусти дядька! – оборванец оскалился.
– Ти-и-ше… – Прошипел Черский, – иначе тебя найдет городовой.
– Пусти!
– Верни камень, который украл.
– Не можно мне! Мамка голодает дома!
– Камнем ее не накормишь. Поверь мне… я увлекаюсь геологией.
Воришка попытался вырваться.
– Ай! – дернулся мальчик, когда Иван Дементьевич ухватил его крепче и случайно задел за кровавые отметины на спине мальца, что оставил ему возчик.
