Голова болела так, что хотелось плюнуть на всё, добраться до своей берлоги, завалиться на тахту, приткнуть куда-нибудь в тёмный угол голову, закрыть глаза и не шевелиться. Каждый поворот головы давал ощущение, что больной мозг внутри черепа застыл как бетон, отвязался от всех креплений и по инерции продолжает круговое движение, даже когда сама голова уже остановилась. Каждый шаг отдавался в голове так, словно мозг бьет по вискам кувалдой. Казалось, что только тугая марлевая повязка на голове не дает ей разлететься в стороны кусками от этих ударов.
Однако надо было идти, и идти надо было в родную контору, чтобы ознакомиться с приказом о собственном увольнении. Об увольнении из органов старшего оперуполномоченного отдела уголовного розыска капитана Ивана Соколова. Сдать дела, получить расчет и отвалить, как говорят в таких случаях, на вольные хлеба в «народное хозяйство».
Больница, в которой Соколов провалялся неделю с черепно-мозговой травмой была рядом с конторой, и потому после выписки, он прямым ходом туда и направился.
Дежурный по управлению, увидев болезного с перебинтованной головой сочувственно пожал ему руку и, предваряя вопрос, выпалил: – «Дух» здесь, но собирается куда-то. Иди, иди, потом поговорим! И ключ от твоей машины здесь в дежурке! Иди, иди!
Шеф был в кабинете один. Прозвище «Дух» пристало к начальнику из-за его привычки заканчивать разнос подчиненных фразой «иди, и чтобы духу твоего не было».
Увидев приоткрывшего дверь Соколова, шеф махнул призывно рукой и указал на стул.
– Садись, Иван, садись, – мужчины поздоровались, начальник посмотрел на часы, – неудачно ты зашел, у меня есть всего десять минут.
– Хватит, – коротко отреагировал Соколов, принимая из рук начальника тонкую папку и отдельный лист с отпечатанным текстом.
– Так, приказ об увольнении, – произнес вслух Соколов, взял со стола шефа ручку, быстро черкнул «ознакомлен» и поставил подпись и дату.
– Ты бы хоть прочитал, – обронил шеф.
– Зачем? Все ясно: дискредитация органов и утрата табельного оружия в состоянии алкогольного опьянения. Ведь так? – Соколов отложил приказ в сторону, положил перед собой папку с материалами служебного расследования и зло подумал: «Никто даже не удосужился задать мне очевидный для расследования вопрос: почему я оказался в том месте в то время, да еще и с оружием. Ну, ладно. Время! Мне нужно узнать время поступления вызова на станцию скорой помощи. Ага! Вот. Вызов поступил в 21.05».
Автоматически пролистывая все страницы, взгляд вырвал из текста фразу «ранее в злоупотреблениях спиртными напитками замечен не был». Ну, и на том спасибо.
– Всё, я закончил, – Соколов вернул документы на стол начальника, встал и направился к выходу.
– Дела по описи, ключи от сейфа и удостоверение сдашь дежурному, – прозвучало вслед.
Соколов, не отвечая, закрыл за собой дверь и по коридору направился к своему рабочему месту. Бывшему теперь рабочему месту. Повезло, в кабинете никого из сотрудников не было, и это избавило от необходимости напрягать словами больную голову. Составив опись материалов, Соколов позвонил дежурному и попросил его подойти сверить опись, подписать ее и принять ключи от сейфа. Взгляд упал на лежащую на верхней полке сейфа кобуру армейского образца с запасной обоймой и пачку патронов. – «Семь бед – один ответ. Может пригодиться» – выдала больная голова, а руки, подчиняясь ей, извлекли обойму и вместе с пачкой патронов отправили в карман.
Дежурный – ветеран управления, которого все называли майор Семеныч или просто Семеныч – добродушный седой толстячок проверил дела и опись, закрыл сейф и участливо спросил: – Что делать-то будешь, Ваня? – Мужчины спустились на первый этаж и подошли к дежурке.
Соколов ответил: – Для начала надо голову на ноги поставить, в смысле подлечить, – морщась от боли ответил Соколов. Семеныч рассмеялся: – Ну да, ну да. Давай, ставь на ноги. – Затем посерьезнел и сказал: – А знаешь, Иван, приказ о твоем увольнении до нас довели, но мужики не очень-то верят, что было именно так, как там сказано.
– А ты, Семеныч, веришь?
– И я не верю! Нажраться в дупель с оружием? Да так, что башкой стену долбить, а потом, придя в себя, чушь нести? Оно, конечно, всяко бывает, но я не верю!
– И правильно, что не веришь! Ладно, пошел я.
– Пошел он! Ключ возьми. Машину твою ребята в наш двор загнали. Она, кстати, была открыта, когда ее забирали.
– Даже так? Ну, ладно, спасибо.
– Да подожди ты! Куда разбежался, вот еще пакет свой забери.
– Какой еще пакет?
– Ты не помнишь? Вот этот, ты его оставил здесь и сказал, что потом сам заберешь, – Семеныч из-под стойки дежурного достал и протянул пакет-конверт плотной бумаги. – Да, Иван, по ходу сильно тебя по башке саданули! – Соколов взял ключ и пакет, мужчины попрощались, и Соколов пошел к выходу. Пачка патронов и обойма оттягивали карман. Больная голова выдала мысль: «Это ж уголовная статья карман тянет»
Выезжая со двора управления, Соколов соображал: «Теперь картина сложилась. Интересная картина. Я должен был приехать к сестренке к девяти вечера, я и приехал к девяти. Было уже темно. Машину оставил во дворе, обогнул дом, подошел к подъезду и.. и получил по голове. Вызов на станцию скорой помощи поступил в девять ноль пять. Это что же получается? Меня двинули по голове, затащили в кусты под окна первого этажа, они там густые, забрали оружие, влили в меня водку, затем вытащили из кустов на асфальт, чтобы был виден, и вызвали скорую?
