– Привет! – сказал мужчина, подсаживаясь за ее столик, чего давно уже не было принято в кафе.
Варя мельком взглянула на незнакомца и принялась искать глазами официанта, чтобы тот решил проблему с наглецом.
Впрочем, немного успокаивало лишь то, что мужчина пришел с девочкой, видимо дочкой, на вид лет пятнадцати, и которая, не присаживаясь, недоуменно стояла рядом.
– Маша, – обратился к ней незнакомец, – подожди меня минут десять на улице. Я не недолго.
Девочка вышла.
– Ты ведь Варя? – утвердительно спросил мужчина после минутного молчания.
Варя внимательно всмотрелась в его лицо и вздрогнула. Ей вдруг показалось, что сознание ее уплывает, и она куда-то проваливается….
Ощущение было настолько явное, что она уцепилась руками за стол.
– Ну что, будем полицию вызывать? – спросил мужчина после минутного молчания.
***
Перебирая как-то, когда она жила еще дома, детский фотоальбом, она нашла уже подписанную фотографию, где Варя, тогда двухлетняя, сидит надув губы и скрестив руки, и маминым почерком было подписано «Бука».
Мама была тогда молодая, кудрявая и веселая, вовсе не такая, как сейчас: пожилая, с уставшим лицом, редко улыбающаяся.
Варя была поздним ребенком и в тот год, когда она смотрела на эту фотографию, маме было ей уже за пятьдесят. А Варе двадцать.
Через пять лет мама ушла из жизни и от Вари.
И никто больше не называл ее букой, как дразнила мама.
Если что-то ей не нравилось, или чего-то не хотелось, она не спорила, не лезла требовать, или доказывать. Она просто замыкалась в себе и молчала.
И потому молчала и замыкалась она почти всегда и долго, потому что не нравилось ей многое, и многое делать она тоже не хотела. Конечно, она как в детстве не надувала губы и не скрещивала демонстративно руки на груди, но все выглядело, как на той детской фотографии.
Жизнь казалась темной и неинтересной, потому что за все эти годы и в школе, и в институте, и в своем городе не было у нее ни близких друзей, ни приятелей. Ни конечно любви и уж, разумеется, каких-то хотя бы редких отношений!
А жизнь шла. Жизнь, казалось ей, что так и пройдет, скучно и неинтересно! Но поделать с собой ничего не могла.
И когда уже совсем отчаивалась, хоть в пору в петлю лезть, пришла, спасительная мысль – нужен ребенок! И больше не нужно ничего. Ребенок будет ее счастьем. Ее целью жизни! Ее другом, ее собеседником, потому что он будет только ее, и ему будет нужна только она, такая, какая есть, и не надо к ней приспосабливаться!
Конечно, хотелось девочку. И, конечно, красивую, умную, здоровую. Такую, как она.
Варя была достаточно развитой, как она считала, здоровой – ни разу ничем серьезным не болела, и красивой.
Ну да – красивой. Только никто ни разу ей об этом не говорил. Потому что лицо ее всегда было угрюмым. Одним словом – «Бука»!
И проблема состояла в том, где бы взять такого осеменителя? Пусть без любви. Какая уж там любовь!? Чтобы будущий ребенок был именно таким!
Да и вообще – осеменитель! Одна мысль об этом приводила в ужас!
… После долгих мучений, выбор остановился на Борьке.
Да какой выбор? В общем, он оказался единственным, кому бы она могла себя предложить.
Борька был парень с ее двора, другом детства, хотя любого, с кем в детстве они играли во дворе, они называли другом.
Переживая стыд от вопроса, она позвонила.
– Привет, Борь! Как дела?
– Ёлкина?! – удивился он. – С чего это ты обо мне вспомнила?
– Борь, я же не зову тебя Сидоровым. Может, будем по имени?!
– Ладно, давай! Привет Варвара!
– Когда-то я была Варькой!
– Да, я тебя лет десять уже не слышал! Ладно, Варь, это я от неожиданности!
– Борь, давай встретимся! Есть одно дело, я не могу по телефону.
– Варь, ну ты меня удивляешь! Ладно, давай!
Борька считался самым интеллигентным из дворовой команды. Отец его был скрипачом в театре, мать – кем-то в городском правительстве. И потому Борька учился в музыкальной школе, и таскался с родителями по всем концертам и выставкам. Возвращался с умных занятий, к хренам собачьим, отбивал футляром от скрипки мяч, стоял в футбольных дворовых воротах и в старших классах так же, как и все, ругался матом.
Потом он стал главным инженером на одном из заводов, и единственное чего не могли сделать родители – женить его и нарожать себе внуков.
Встретились в кафе.
Обменялись новостями, вспомнили детство.
– Варь, ну давай говори, чего тебе надо?
Варя внезапно впала в ступор и не могла начать.
– Понятно, – промямлил Борька, – «Бука»
Этим неожиданно помог.
– Борь, – путаясь в словах, – произнесла, наконец, Варя, – я хочу пригласить тебя к себе…
У Борьки от неожиданности брови поползли вверх.
– Зачем?
Краснея, бледнея, заикаясь, Варя кое-как объяснила, что давно не имела секса, что уже не спит по ночам, и на стену лезет, а никого из тех, с кем она бы стало это делать, нет!
– Куда домой? – отговорился Борька.
Варя молчала. Все на что хватило ее сказать, она сказала.
– Ничего себе! – восхитился Борька, – обычно это предлагают парни…
Варя, молчала.
Борька растерялся от неожиданного ее предложения.
– Что дальше будем делать? – нерешительно сказал он.
– Можно и сейчас…
…Молча, хотя Борька и держал ее за руку, дошли до дома.
