– …Эй! А ну, подъём!
Сон Азария резко оборвался. А хороший был сон! Что-то связанное с летом и морем. Но этот грубый, вонзившийся в его уши, точно остро заточенная стрела, да ещё дополненный чувствительным тычком в бок, почти что звериный рык заставил его содрогнуться и мгновенно вытолкнул из счастливого забытья – счастливого потому, что сон, без всякого преувеличения, остался последней радостью в его жизни.
Азарий узнал этот голос. Этот, словно шкрабающий по оголённым нервам, скрипучий и гнусавый голос принадлежал самому жестокому и мерзкому полицейскому. По крайней мере из тех, кто следил за порядком на железнодорожном вокзале. У него даже фамилия отдавала какой-то вонью, противно было даже её произносить – Вовнюк.
Азарий непроизвольно съёжился и открыл глаза – над ним склонилась до боли знакомая, никогда не упускавшая случая, чтобы над ним не поглумиться, нагло ухмыляющаяся рожа.
– Я тебе говорил, чтобы ты сюда больше не приходил?
Азарий сполз со скамейки. К самому его горлу подступил поднявшийся откуда-то изнутри рвотный ком.
– Ну, говорили, – глухо пробормотал он.
– И чего ты опять сюда пришёл? Твоё место – на улице!
– Так на улице холодно.
Азарий медленно поднял глаза. Некоторые из сидевших в зале ожидания и наблюдавших за этой сценой пассажиров смотрели на него с жалостью и сочувствием.
Вовнюк обернулся. Он был не один. Рядом с ним стоял молоденький, явно ощущавший себя очень важной персоной, белобрысый сержант. Его совершенно новая, с иголочки, форма говорила о том, что у него сегодня первый рабочий день, и что его вводят в курс дела.
Вовнюк указал ему на Азария и иронично протянул:
– Аза-а-арий!
Но на Азария его издёвка нисколько не подействовала. К столь критическому восприятию своего имени он давно уже привык. Его дразнили из-за него с самого детства, ещё со школы.
«Не обращай ты внимания на дураков, – успокаивала его мать. – У тебя прекрасное имя, и оно принесёт тебе в жизни счастье. Ведь Азарий – это «помощник Бога».
Азарий грустно вздохнул: «Счастье!». Хорошо, что не назвали как-нибудь ещё более пафосно. Например, Велимир – «повелитель мира». Вот была бы потеха! Живущий на улице «повелитель мира»!..
Полицейский снова уставился на него. Его блестевшие из-под покатого лба маленькие, колючие глазки отдавали яростной неприязнью.
– Значит, о том, что тебе это говорили, ты помнишь! – ухмыльнулся он, обдав Азария тяжёлым перегаром изо рта. – Но ты, тем не менее, решил, что на это можно попросту наплевать!
Азарий ощутил резкий удар в живот. Он рухнул на пол, скрючившись в три погибели от пронзившей его нутро острой, режущей боли.
– Что вы делаете? Зачем вы его бьёте? – возмутился кто-то из пассажиров.
– Я просто не хочу, чтобы он спёр у кого-нибудь из вас чемодан, – парировал Вовнюк.
В Азарии вспыхнуло негодование: когда это он воровал у людей чемоданы? Но так и не смог ничего сказать: из его рта хлынул едкий, вонючий поток…
Азарий шагал угрюмо и сильно сутулясь. Могло показаться, что он с трудом волочит свою же собственную тень.
На выстроившихся вдоль улицы тополях набухали почки, из которых очень скоро, как из выпотрошенной ватиновой подкладки, повалит раздражающий ноздри пух. Проникнутый свежестью после ночного ливня воздух был наполнен терпким запахом сырой земли и влажного асфальта. Весело чирикали, как будто оживлённо разговаривая друг с другом, гревшиеся в лучах весеннего солнца взъерошенные воробьи. Природа оживала после зимней спячки. Но Азария это не трогало. Он уже давно был равнодушен к погоде. Пасмурно или ясно, холодно или тепло, сухо или дождливо – так или иначе, его всё равно не покидала глубокая грусть.
Его желудок снова свело. Голова закружилась. Азарий сморщился и пошатнулся. Он перешагнул через бордюр и опустился на земляной «газон». Ничего необычного. Это была привычная реакция организма на голод.
Да, поесть бы что-нибудь не мешало!
Азарий поводил глазами по сторонам. Его затравленный взгляд напоминал взгляд голодного, бездомного животного, как бы ни горько для него это не звучало.
Но ведь оно так и было! Никакой крыши над головой, и он со вчерашнего дня ничего не ел. Тут хоть обижайся, хоть не обижайся. И то, что ему удалось вчера перехватить – недоеденная кем-то булочка с маком и недопитый пакет виноградного сока, – полноценным обедом не назовёшь.
Жизнь – она как зебра. Вроде бы всё складывается отлично, и удача прямо в руки тебе идёт. Но вдруг бац – и наступает такой момент, когда всё переворачивается с ног на голову. Вчера ты имел свой дом, а сегодня ты бомж. Вчера ты был полноценным членом общества, а сегодня ты – гонимый бродяга.
«Если человек оптимист, у него чёрная полоса обязательно станет взлётной», – так бодрил себя он, когда у него ещё только начинались все эти жизненные проблемы. Но вот минуло уже пять лет, а его «обрыв» полосой взлёта так и не стал.
Ей богу, лучше забыться или умереть!..
Азарий подумал о жене. О своей бывшей жене. Несмотря ни на что, он по-прежнему её любил. Его глаза покраснели, а сердце болезненно защемило.
