Вокруг темно и сыро, по стенам ползут пауки и тараканы, затхлый запах удушает, а где-то вдали слышны падающие капли. Мертвая тишина, ни шагов, ни звука голосов, ничего что напоминало бы жизнь. Лишь это лицо, которое появляется с периодичностью в двенадцать часов, его наглая ухмылка. Глаза истязателя выражали дикую ярость. Мужчина насмехался, медленно ломал пленникам кости, чувствено резал их плоть и, получив удовлетворение, вновь исчезал, до следущего раза.
– Почему? – вновь и вновь, шепотом спрашивала она, но в ответ лишь зловещий хохот, от которого мурашки бегали по коже.
– Убей нас, если сможешь, – слышался голос брата.
Сколько дней, недель или месяцев, они провели в этом, богом забытом, месте? Девушку пугала не безжизненная пещера с запахами разлагающихся животных, не муки и даже не смерть. Она боялась за дитя, что будет с ним? Ребенок, в ее чреве, уже выплясывал реверансы и со дня на день появится на свет…
– Πατέρα μας, που είναι στον παράδεισο!
Αγιασθήτω το όνομά σου,
Το βασίλειό σου έρχεται,
Θα γίνει,
όπως στον ουρανό και τη γη.
Δώστε μας σήμερα το καθημερινό μας ψωμί.
και αφήστε μας τα χρέη μας,
καθώς αφήνουμε επίσης τον οφειλέτη μας.
και μην μας οδηγήσετε στον πειρασμό,
αλλά ελευθερώστε μας από το κακό.
Γιατί δική σου είναι το βασίλειο και η δύναμη και η δόξα για πάντα.
Αμήν, – на енохианском шептала девушка «Отче Наш», когда приходила в себя от воспоминаний о сыне.
– Я рядом, – каждый раз отвечал ей брат.
Звук его голоса успокаивал, но не давал надежду на светлое будущее. Теперь уже нет и снова видение.
Авель вернулся, ступал тяжелыми шагами, звук которых разносился громогласным эхом, заставляя содрагаться.
– Время пришло, – впервые произнес мучитель, коснувшись лица девушки, его взгляд выражал непонятное ей счастье.
– О чем ты? – испугалась она так, что голова закружилась, а взор затуманился.
– Сегодня я стану отцом твоему ребенку, а вы с братишкой останетесь гнить здесь, на века, – ответил мужчина с ноткой гордости в голосе.
Он поднял руку с кинжалом и провел лезвием по щеке. Девушка молчала, биение ее сердца оставалось ровным, но слезы тихо стекали с глаз. Мучитель медленно двигал холодное оружие по телу и чем ближе приближался к животу, тем чаще билось сердце.
Мужчина застыл чуть ниже пупка, взглянул в глаза затворницы и, резким движением, полоснул ножом. Она не чувствовала боли, не кричала, не пыталась бороться. Блондинка лишь громко молилась на енохианском и слышала брата, который без конца повторял, что он рядом.
Парень не видел, что происходило с его сестрой, но чувствовал ее боль. Он не мог помочь, но поддерживал теплыми словами. Девушка молилась и надеялась потерять сознание, отключиться чтобы не чувствовать, но этого не происходило. Она продолжала ощущать холодный кинжал, который резал ее. Капли горячей крови текли по коже, а руки мучителя уже вошли в ее тело и шарили внутри, словно в мусорной корзине, пока не ухватились за малыша, ее ребенка. Затворница так и не услышала крика младенца, не видела его, но точно знала что жив.
В этот момент девушка снова очнулась, все в той же пещере мрака, одиночества и боли. Она продолжала читать «Отче Наш» на том же древнем языке, а брат так и твердил в ответ, что находится рядом.
Сколько времени прошло? Неужели они так и останутся тут на вечность, как и говорил тот ублюдок?
Девушка снова и снова проваливалась в свои ведения, которые не менялись с тех пор, как появился на свет ее малыш.
Вокруг непроглядная тьма, сырость, звуки капель и крыс, воздух спертый, невозможно вдохнуть. Рядом кто-то стоит, его рука ложится на ее плечо и крепко сжимает.
– Пора, – слышался незнакомый мужской голос.
– Давайте уже освободим их, – отвечал второй незнакомец.
– Снова это видение, – произнесла она в пустоту.
– Это за нами, я уверен, – послышался ответ брата, – они скоро придут.
