Умелец шедший вдоль дороги
И инженер с набитою сумой,
Турист израильский, портной,
Американец только бледноногий,
Студент-скрипач из Вены прямиком,
И олигарх российский босиком,
Плюс Атеист, кому враждебен ладан
И наконец Смотрительница сада.
Уселись свесив с кресел башмаки,
На расстоянии протянутой руки.
Да в местном баре, под луной.
И нехотя расставив свечи,
Официант Виталий дал отбой.
Закрылись двери и угасли речи.
Американец: Ты что мой друг гуляешь без сапог,
Аль Russia перестала быть богатой? (С издёвкой)
Иль может обувь перестали выпускать,
В столице для законных депутатов.
Не уж то во Российской стороне,
Все пересохли нефтяные трубы?
Олигарх: Да что ты там гуторишь гражданин,
Не от того, я здесь такой разутый.
Шкафы мои забиты до краёв,
Всем, что на пятки можно напентерить.
Так что молчи!
Американец: Что же «O my God»!
Олигарх: Молчи сказал, не смей меня халерить!
Имею всё я, просто надоев
От платиновых карт устав и золотых застёжек,
Скажу тебе, но только не во гнев,
Как пилигрим, хотел б я жизнью пожить. (Ударив кулаком по столу)
Портной: Я не могу, сейчас паду под стол, (Смеётся)
Вы люди слышали такое сумасбродство!
Чтоб я так жил, как можно быть таким ослом,
Ведь между вами, извиняюсь никакого сходства.
Олигарх: Цыц швец! Учить меня не смей.
Когда чинил ты первую рубаху,
Я вывозил болгарки из Айдахо
И продавал болгарам без потерь.
Да! Может быть, усердный труд залог,
Успеху, начинанию и устремлению.
Но в своём деле, братец я не одинок,
А ничего, что деньги есть?
Они мне душу греют.
Теперь же я совсем другой манер, (взявшись рукой за своё горло)
Студент-скрипач: Вы право шутите, (крутит пальцем у виска)
С такой чумной душой,
Не знавшей вальса, не чтившей книги,
Никто совсем другой не мог родиться,
Как олигарх напыщенный и злой и дикий.
Умелец: А я признаться верю старику,
Как говорят мне преданные руки.
Скажите, не опешим мы от скуки,
За развлеченья кто? Так гаркните: «угу».
Инженер: Да что ты мелешь?
Умелец: Полно не тревожь.
Умелец: Лучше быть из леса,
Чем в городе вонючим и кривом,
Чертить пентхаусы и мерседесы.
Турист: Я таки что-то, потерял беседы нить,
Была ль она иль может показалась.
Откуда-то взялась усталость,
Сжимает сердце ваших разговоров прыть.
Олигарх: Ты не вникай Ютович ёк хандридь,
Закусывай, когда свербить.
Как говорил покойный ныне дед, (перекрестился)
Не думай Изя, пей, да и минует горе миллионов лет.
После нескольких секунд молчания.
Как я сказал? Почти сонет. (Поднимает бокал, выпивает залпом).
Портной: Скелет! (Произносит со стоном и так же поднимает бокал.)
Портной: Обычный из костей.
Олигарх: Причём тут он! (Встаёт из-за стула)
Портной: Скелет всегда при чём-то,
Особенно когда висит в шкафу.
Средь обуви не ношенной ни чёрта.
Олигарх: Ты вновь про то?
Турист: Ну полно вам рядиться забияки,
Пусть мудрый Ёся не допустит драки,
И сбережёт он ваши нервы и умы. (С улыбкой протягивает деньги официанту Виталию)
Как правильно подметили и вы,
Чтоб жить красиво, нужно быть евреем.
Чем жизнь труднее, крепче наш народ.
Я патриот, а не наоборот.
А вы что соритесь, как вздорные дворняги.
В тепле, в светле, грех жаловаться. Стыд!
Давайте веселее жить,
Смотря на мир, сквозь призму восприятий,
Где с головой так хочется дружить.
Умелец: И я о том,
Позор и стыд!
Грех жаловаться, это точно.
Пусть поколение испорчено досрочно,
Но не испорчены же мы?!
Олигарх: Ребята сменим тему?
Инженер: Только за! (покашливая)
Давайте объективно про мирское.
Портной: Давай с твоей страны. (Смеётся и тянет руку словно первоклассник)
Турист: Пшёл вон, тебя ещё учить, учить!
С другой же стороны,
А почему бы нет,
Могу я и об этом говорить.
Нус первым кто, по своему же кошельку ударит,
Кто первым камень бросит в свой же огород?
Турист: Ой дурень, идиот!
Давай скорей.
Ну кто бы сомневался.
Портной: О чём я, ну так вот,
Когда все плакали, лишь я один смеялся.
О бедный, бедный наш Израильский народ,
Такой богатый и такой несчастный.
Сулит вам разрушение и счастье,
Политики любой водоворот.
И что бы не случилось во веках,
Какая бы зараза не пристала.
Вы отыскать готовы то начало,
Которое сулило б вам доход.
