Она сидит напротив меня и дерзко, я бы даже сказал, с вызовом смотрит в мои воспаленные, слипающиеся от усталости глаза. Я стараюсь не подавать виду, что выдохся за последнюю неделю, гоняясь за долбаными малолетками, возомнившими себя хозяевами своих никчемных судеб. С самого утра у меня ноет под левым подреберьем. Эта боль так мучает меня, так мешает сконцентрироваться на работе, что вызывает чувство неуверенности и раздражение. Эта пытка выводит из себя, хочется бросить все к чертовой матери и вырваться отсюда. Хочется исчезнуть из этой душной комнаты, окутанной полумраком, убежать от слабоосвещенных ламп, от серых, покрытых плесенью стен, от звенящей тишины и давящей пустоты, но больше всего хочется избавиться от смердящей вони, исходящей от этой малолетки. Вначале я решил, что причиной моего дискомфорта стала подгоревшая яичница с беконом, которую проглядела Сабина, но нет, это не из-за яиц и даже не из-за слишком жирного куска мяса.
Только теперь до меня дошло, откуда возникла эта вонь. Я понял, что мне не дает покоя, что меня так раздражает. Ее волосы. Ее грязные, всклоченные рыжие волосы, торчащие в разные стороны перекрученными сосульками. Они образуют такой уродливый ком, что его хочется немедленно содрать и сжечь.
Я тоже не отвожу взгляда, сдерживаясь из последних сил, чтобы не наброситься с кулаками на эту дрянь. Да, мне хочется разрядиться, сбросить накопившуюся злость, может, даже неудовлетворенность последних дней.
Я несколько напрягся, когда она медленно стала наклоняться ко мне, пальцы невольно потянулись в карман брюк за кастетом, чтобы в случае чего врезать как следует. Но она наклонилась всего лишь для того, чтобы прилепить жевательную резинку к носу обшарпанного ботинка. Странно, но мне вдруг стало так легко, я даже почувствовал гордость, что сдержался, не замарав руки об эту суку.
Когда она наклонилась, мое внимание невольно привлекла черная татуировка в виде якоря, украшавшая ее костлявую спину. Наколку можно было без труда разглядеть сквозь прозрачную сетчатую майку. Такой нательной живописи я еще не видел. Мне вдруг захотелось спросить, зачем уродовать себя этим огромным идиотским рисунком, но сдержался, понимая, что этим лишь обозначу усталость, а может, праздное, даже глупое любопытство. Вернувшись в исходное положение, она снова вальяжно развалилась на стуле и уставилась на меня, как будто специально хотела вывести из равновесия. Злобная ухмылка рыжей бестии намекала на то, что отвечать на вопросы она не собиралась.
– Ну?
– Ну?
– Я спрашиваю, мы можем продолжить нормальный диалог?
– Ха! Нормальный диалог? Здесь? Разве в этом месте возможно нормально разговаривать?
– Послушай, я четвертый день пытаюсь достучаться до тебя и…
– Тебя и вправду зовут Марк Радеки? – издевательским тоном спросила Полли. Демонстративно наклонившись вперед, она прищурила глаза и несколько раз полушепотом повторила фамилию детектива.
– Да. А что? – поправив бейдж, переспросил Марк.
– Да нет, ничего.
– А все-таки?
– Да странная фамилия какая-то у тебя.
– Ничего странного. Мои родители из Канады. Перебрались сюда, еще когда были студентами.
– А, теперь понятно, – хихикнула Полли.
– Вернемся к нашей теме?
– Ага, валяй.
– Не валяй, а продолжайте, – поправил ее Марк.
Ничего не ответив, Полли лишь издевательски присвистнула, качая в такт правой ногой, к которой только что прилепила жевательную резинку.
– Сколько еще ты собираешься упорствовать, а? Всего-то надо назвать имя человека, который снабжает тебя товаром, назначает место передачи, – Марк пристально посмотрел на Полли в надежде, что она все же сдастся и начнет отвечать. Но девушка продолжала ухмыляться, глядя сквозь Марка в пустоту.
– Можно воды?
– Держи, – поставив перед Полли стакан, Марк расплескал часть прозрачной жидкости на стол, ясно давая понять, что крайне раздражен.
– Так и будешь пялиться на меня? – цыкнула Полли, заметив, что Марк продолжает сверлить ее взглядом.
– Ты бы лучше ширинку застегнула, – в ответ предложил он, вернувшись на свое место. Пока Полли демонстративно медленно цедила из стакана воду, от скуки Марк решил осмотреть себя. Брезгливо стряхнув со светло-серого пиджака невидимые пылинки, он лишний раз убедился, что зря все-таки послушал жену и надел этот костюм: мало того, что он был неудобным и тесным, так еще не добавлял лоска его внешности, впрочем, и солидности тоже.
– Ха! Ха-ха-ха! Ширинку, говоришь, застегнуть? – расхохоталась в ответ Полли, до конца опустив собачку на молнии. Она не знала, почему, но ей нравилось злить детектива. Не придумав в очередной раз ничего оригинального, она вскочила со стула и, со всей злости отшвырнув его, повернулась к Марку, оголяя и смачно шлепая себя по округлым ягодицам.
– Не впечатлила. Вчера сиськи, позавчера вибрирующий язык. Не надоело? – устало спросил Марк.
Не удостоив детектива ответом, Полли развернулась к нему в пол-оборота и, молча подняв стул, снова вальяжно развалилась на деревянном сиденье.
– Что? Нечем больше хвастаться? Я так и думал, что твоей тупой фантазии ни на что другое не хватает. Ладно, начнем все сначала. Но это будет последний шанс для тебя, – Марк снова нажал на кнопку диктофона, продолжив допрос: – Назовите свое имя.
