Ах, было б только с кем поговорить!…
(Юнна Мориц)
Если бы кому-нибудь пришло в голову хорошенько покопаться в набухающей над городом осенней туче, он, возможно, нашел бы в ней маленького спящего Тюхеля. Лохматый носатый Тюхель, почувствовав чужой взгляд, беспокойно заворочался бы и вывалился из тучи.
Но ничего подобного не случилось. Произошло другое: туча вылила на город накопившийся за ночь дождь, и этим дождем смыло Тюхеля. Проснувшись, он обнаружил себя неудобно висящим на ветке облетевшего клена. Вскоре лямка от штанов, спасшая Тюхелеву жизнь, порвалась, и обладатель штанов очутился на балконе четвертого этажа.
Дважды спасенный мокрый Тюхель прибалконился на редкость удачно: ни переломов, ни растяжений. Возможно, тому способствовал малый рост и легкий вес. Только ушибленное плечо болело, было очень холодно, и хотелось есть, а дверь, ведущая с балкона в кухню, была закрыта изнутри.
Трясясь в голодном ознобе, Тюхель разглядывал через балконное окно холодильник, и ему рисовались хранимые там припасы: хлеб в нарезке, колбаса, сыр, масло, варенье… На плите ликующе засвистел чайник. В кухню вплыла пышная цветущая дама в махровом халате, выключила газ под чайником и начала доставать из холодильника все то, что сквозь его толстые стены виделось размечтавшемуся Тюхелю.
Полуприкрытая халатом мадонна приблизилась к окну. В дрожащем теле Тюхеля затрепетала еще и душа. Но тут полуобнаженная богиня задернула занавеску.
Тюхель свернулся обиженным ежиком. Никто его не пожалеет, не согреет, не полюбит. Умри он на этом балконе, никто даже не заметит. Он и умрет им всем назло. Пусть потом покаянно рыдают на его похоронах. Им не вымолить прощения у безвременно ушедшего Тюхеля.
Однако Тюхеля заметили. С соседнего смежного балкона за ним давно следил роскошный кот. Коту надоели вечные кошачьи консервы, которыми его пичкала хозяйка, обожавшая своего Персика. Хотелось чего-нибудь свеженького. Кот начал охоту на Тюхеля.
Похороны пришлось отложить. Несостоявшийся покойник заметался по балкону, только раззадоривая этим ненасытного Персика.
Чтобы продолжить рассказ о Тюхеле, нам придется переключиться на другую героиню этого повествования. Имя ей – Карлотта Карловна Каркарян. Место проживания – ветка старой коммунальной липы возле того дома, на балконе которого сейчас, скорее всего, кое-кого съедят.
Утром описываемого дня Карлотта Карловна, пробудившись, увидела над собой громадную серую тучу. Она призадумалась. Однако никакого сыра во рту не было. Когда Бог раздавал сыр, ее кусок достался другой вороне. Ей же, потомице древнейшего рода Каркарянов, придется добывать завтрак самой. Над несправедливостью судьбы Карлотты Карловны разрыдалась вышеупомянутая туча. Крылья намокли, а легче не стало.
Тут няня вывела на детскую площадку хорошо откормленную девочку. Кроме полиэтиленового плащика, ее защищали от дождя два зонтика: один над ней держала няня, а другой – она сама. Что это был за зонтик! Прозрачный, в такой бодренький рыженький горошек, обрамленный нарядными рюшечками!
По-видимому, провидение решило возместить Карлотте Карловне моральный ущерб, послав вместо сыра зонтик. Внезапный порыв ветра выдернул его из пухлой ручки и понес прямо в сторону вороны. Та схватила зонтик, крепко стискивая клювом добычу, и полетела, умудрившись при этом каркнуть ограбленной девчонке что-то насмешливое и явно нецензурное. А громкий визгливый рев, звучавший для Карлотты фанфарами победы, привел ее в полный восторг.
Глядя по сторонам в поисках свидетелей ее триумфа, Карлотта Карловна увидела, как Тюхель, спасаясь от когтистой лапы Персика, в ужасе прыгнул с балкона. Его отчаянный крик был заглушаем ревом потерпевшей. Соображала Карлотта быстро. Раскрыв чудный зонтик, она поймала в него Тюхеля. Персик на балконе взвыл от обиды, но, лишенный крыльев, ничего не мог поделать с наглой вороной. Прошипев нехорошее ругательство, он вернулся к своей сытой жизни.
Поскольку Карлотта Карловна Каркарян уродилась белой вороной, среди серых сородичей ей жилось нелегко. Ей не прощали того, за что восхищались лебедями или чайками. Серая стая старалась выщипать из Карлотты ее белое оперенье или, на худой конец, заляпать грязью. Научившись давать отпор целой стае, Карлотта сделала целью своей жизни спасение униженных и оскорбленных. Тюхель был ее первым спасенным. Окрыленная сбывшейся мечтой, стремительная, белокрылая, ворона несла его на крышу элитной новостройки.
Жизнь Тюхеля теперь была в руках (вернее, в клюве) белой вороны. Если он не будет так дрожать, зонтик, в ручку которого он вцепился, не будет так трясти. Куда его несет?!.
– Эй, смотрите! Да разуйте уже глаза! Карловна стибрила зонтик!
– Мало что белая, еще и с зонтиком!
– Тоже мне, ваше благородие!
– Да у ней в зонтике что-то есть! В шерсть завернуто!
– Сыр! Сыр! Кар! Кар!
– Отнять! Поделить!
Объединенная общей идеей, стая неотвратимо приближалась. Каждая из ворон знала, как остер клюв Карлотты Карловны. Но теперь они летели за ней всем коллективом, а клюв ее был занят Тюхелем. Ни каркнуть в ответ, ни клюнуть. Поэтому серое воронье чувствовало себя неодолимой силой.
