Моя книга – про Любовь. И про Магию. И, конечно, про меня. Потому что я – высшее существо в этом мире. Я – кот. Нет, даже не так. Я – КОТ! А про то, что сказки рассказывать лучше всех умеют именно коты, еще Пушкин писал.
Но для начала я представлюсь. Меня зовут Навь. Ну вообще-то это не полное мое имя, полное имя у меня – Навуходоносор. Но людям с их несовершенным мозгом сложно запомнить полностью такое прекрасное имя, поэтому когда меня подобрали котенком, сразу стали придумывать. как бы мое имя получше сократить. Хозяин (если кто не знает, это такой слуга, который больше всех за тобой ухаживает, кормит, поит, лоток убирает), тот хотел сократить до Вухо. Его брат не согласился и предложил называть Донос. Другой брат вообще предложил вариант Ухогорлоноса, сократив его до ЛОРа. Но в итоге пришли к выводу, что имя Навь мне подходит больше всего.
Кстати, хозяин мой – маг по имени Лютик. У него тоже есть звучное полное имя – Люцифер Аугустуст Громовержец. Но оно ему не очень подходит. Особенно вот это “Громовержец”. С этим у нас не заладилось. Помните песню: “Сделать хотел грозу, а получил козу”? Вот это про моего хозяина как раз. Так что все его зовут просто Лютиком.
Лютик у нас повернут на науке. С практикой у него, как вы уже поняли, не очень задалось, поэтому он занимается в-основном теорией. Хотя кое-какие ритуалы он все же проводить пытается. Вот сейчас он плотно работает над ритуалом по вызову большой и чистой любви.
С любовью у Лютика, как с магией. То есть, не очень. У него уже была любимая девушка, с которой, как он думал, у него отношения. Оказалось, что отношения – это то, что он себе придумал. А девушка просто приходила в гости в их дом, чтобы общаться со старшим братом Лютика. Кстати, теперь она за ним замужем. За братом, конечно, не за Лютиком.
В-общем, решил мой хозяин, что раз обрести любовь обычным способом у него не получается, стоит воспользоваться магией. И вот, подготовил все к ритуалу.
Нарисовав на полу мелом пентаграмму и расставив в ее углах горящие свечи, Лютик начал бормотать какое-то заклинание. Бормотал он его долго и с разными интонациями. Наконец, раздался хлопок и что-то с грохотом упало на пол в центр пентаграммы. Лютик отлетел в угол лаборатории, где он проводил ритуал, пребольно ударившись… плечом, да, конечно, плечом, а не тем, про что вы могли подумать.
Из пентаграммы донеслись какие-то вопли наподобие крика чайки. Мы с хозяином воззрились в центр рисунка.
На полу, в самой середине, окруженная горящими свечами, сидела девушка. Нет, пожалуй, ее и девушкой-то не назвать. Но это существо было явно женского рода. Огромная для женщины, она весила, наверное, килограммов сто пятьдесят. А то и все двести. Одета она была… А не была она одета. Просто вокруг ее тела, на манер тоги было обернуто большое махровое полотенце. Хотя нет, это была махровая простыня, полотенцев такого размера не бывает.
В руке у девушки был какой-то странный веник. На голове также тюрбан из полотенца. Больше ничего на ней не было. Наверное.
– Т-т-ты кто? – спросил, заикаясь, Лютик.
– Люба я. Любовь, – заявила пришелица.
– Большая и чистая? – уточнил маг.
– Ага, чистая, – согласилась Любовь. – Только что в бане парилась с подругами. И тут бах – и вот!
Лютик застонал, осознавая, что он опять влип в неприятности.
Люба сидела на полу и внимательно осматривала лабораторию, в которую она попала.
– Слушай, Гарри Поттер, а как я тут очутилась-то?
– Меня зовут Люцифер Аугустус Громовержец, – исправил ее Лютик.
– Маг? – уточнила Любовь, глазами показывая на нашивку на мантии, которая была надета в данный момент на Лютика.
Тот глянул на место, которое так внимательно разглядывала девушка. На фоне замка и молнии крупными буквами было вышито: “МАГ”.
– А, это… Это расшифровывается, как “Магистр Академии Громовержца”.
– Ух ты! Так ты магистр? И у тебя своя академия?
– Ну не совсем… В смысле не совсем моя, – стушевался Лютик. – Эту академию основал мой прадед, но я в ней действительно магистр!
Он не стал рассказывать Любе о том, как мама вынесла весь мозг владельцу академии, который по совместительству являлся его дедом, чтобы тот взял нерадивого внука на работу хотя бы в свою академию. Больше все равно его никуд ане брали.
Взгляд Любы упал на меня. Он тут же как-то потеплел:
– Киса-киса, ути какая лапочка! – замурлыкала она. – Как его зовут?
– Это Навь, – ответил ей Лютик и девушка вдруг как-то осеклась и перестала тянуть ко мне свои загребущие лапы.
– Слушай, магистр, – сказала она, задумчиво помолчав. – А ты что преподаешь-то? Что-нибудь про “темные силы” или “нечистеведение”?
– Чего? А, нет, я преподают теорию травоведения.
– А почему не практику? – расспрашивало это любопытное существо.
Лютик промолчал. И правильно, не станет же он рассказывать о том, что любая его практика обычно заканчивается катастрофически.
Люба снова посмотрела на меня:
– А красивая у тебя Навь. Пушистая такая!
– Я не она, а он! – возмутился я.
– Он разговаривает! – воскликнула Любовь.
– Она понимает! – воскликнул я.
– Совсем крышечкой повредилась. Ей уже чудится, что коты разговаривают, – вздохнул Лютик.
