…твоё солнце поднимется из мутных болот…
Карл Густав Юнг
«Liber Novus»
Как в дремучем лесу
Болото Змеиное
А в болоте том
Мертвец во гробе лежит
Во гробе лежит
Да гроб тот каждую ночь грызёт
Хочет на свет Божий выйти
А как выйдет на свет Божий
Всем смерть прийдёт
Так и в тебе, раб Божий…
Чтобы мертвец лежал
Мертвец лежал да грыз тебя
Мясо твоё грыз, кости глодал
Кровь твою пил, на свет Божий выходил
А как выйдет он
Тебе смерть прийдёт
И лежать тебе раб Божий…
В дремучем лесу, в болоте глубоком
День-деньской и без выхода.
Во веки вечные.
1752г
Документ из архива Института Истории России.
Место обнаружения: Новгородская область, деревня В***, около Проклятого болота.
28.10.20** выдан на руки студенту первого курса Егору Н***.
Ночь опустилась на Священную гору, и дневной жар исчез, алчно втянутый в недра дикой каменистой пустыни, вот уже которое тысячелетие собирающей каждую крупицу тепла, но никак не могущей согреться. Усеянное неправдоподобно яркими звёздами небо изогнулось над горой, краями своими касаясь дальних хребтов, и в его слабом призрачном свете какой-нибудь случайный прохожий мог бы разглядеть двух сидящих на камнях людей, по всей видимости, ведущих беседу. Но не могло быть на Священной горе случайных прохожих, тем более ночью, а любой человек, оказавшийся на ней вынужденно, увидев тех двоих, бежал бы от них в беспамятстве, приняв их за демонов ночной пустыни. Но он бы ошибся. Как минимум один из сидящих там был обитателем этой местности, и он внимательно слушал другого, подавшись к нему всем телом.
– Есть одна вещь, Осарсиф, которую я должен тебе сказать, а ты обязан отнестись к ней со всей серьёзностью. Я уже передал почти всё, что тебе необходимо было знать, а это последнее, но, возможно, самое важное из всего. Запомни – твой Бог не лжёт, но ты – не Он, и не можешь себе этого позволить. Под твоим началом будет великий народ, сила которого, при покровительстве вашего Бога, будет только возрастать, и тебе безо лжи не обойтись.
– Но это же грех перед Ним, – отозвался Осарсиф, напряжённо глядя на собеседника.
– Бог простит тебе этот грех, ведущий к процветанию твоего народа, если ты не идёшь против Его воли и не станешь лгать Ему – этого Он тебе не простит и уничтожит тебя. И ещё, Осарсиф, я уже говорил тебе, что ты обязан найти второго, и я скажу больше – сделай это уже утром. Он вспыльчив, твой Бог, и ненадёжен – ты не будешь никогда испытывать уверенности, что не вызвал на себя Его гнев, поэтому ты должен иметь уверенность, что род первосвященников не прервётся с твоей смертью.
– Как я объясню это людям, ведь никогда ранее пророк не избирал себе помощника?
Собеседник усмехнулся.
– Скажешь, что косноязычен, – легко предложил он, – и тебе необходим толмач.
Покачав головой, Осарсиф возразил:
– Кто поверит этому? Любой, кто знает меня, а знают меня очень многие, с лёгкостью опровергнет эти слова.
– Что тебе с того? Скажешь, что общение с Богом повлияло на твой язык, а вообще это не важно, что ты придумаешь для объяснения, да и придумаешь ли что-нибудь.
Наступило молчание, и люди, слившись с ночью, на какое-то время стали неподвижной частью этой древней пустыни. Поднимающаяся луна провела по земле резкие чёрные и белые полосы, разделив мир на части, и вскоре из тьмы за валуном на лунный свет выбежал скорпион. Постояв немного без движения, он двинулся вперёд, направляясь куда-то по своим делам. Движение это привлекло внимание Осарсифа, и он, с детства не выносивший скорпионов, вздрогнул, с опаской следя за проползающим мимо маленьким существом. Дрожь испуга сменилась дрожью холода, заставив его поплотнее закутаться в овечью шкуру, и Осарсиф с недоумением посмотрел на обнажённые, покрытые многочисленными тонкими шрамами руки сидящего напротив него человека.
– Я ведь даже не знаю твоего имени, – заговорил он вполголоса, пристально вглядываясь в лицо своего собеседника, чётко различимое на фоне уже высоко поднявшейся над горизонтом луны.
– У меня его нет, оно стало лишним для меня, – отозвался тот.
– Но откуда ты – черты твоего лица не имеют сходства ни с одним из известных мне народов, а я, поверь мне, знаю их немало.
– У меня нет родины, она также стала лишней для меня.
Осарсиф сжал посох и глухо спросил, уже не вглядываясь в лицо собеседника, а опустив глаза и не отрывая их от земли:
– Кто же ты тогда? Человек ли ты вообще?
Со странной улыбкой глядя поверх головы Осарсифа, собеседник ответил:
– Это слово тоже стало для меня лишним.
С чёрного неба сорвалась звезда и, стремительно промчавшись, исчезла за горным хребтом на севере. И словно это падение послужило знаком, неизвестный поднялся с камня и сказал:
– Что ж, Осарсиф, теперь ты знаешь всё, что ты должен был знать, и я ухожу. Ты больше не увидишь меня и отныне ты вождь своего народа, и твой Бог стоит за тобой. Делай то, что он говорит тебе, и ты проживёшь долго, и народ твой освободится от рабства и станет великим. Прощай, Осарсиф, – и, не дожидаясь ответа, он ушёл, и очень скоро ночь скрыла его.
