Эта книга – продолжение предыдущих монографий «Богословие истории и актуальные проблемы экклезиологии» и «Богословие истории как наука. Опыт исследования»[1]. Учитывая масштабность задачи, поставленной в этих исследованиях – сформировать новое направление научно-богословской мысли, – многие темы, затронутые в них, давали лишь самый общий набросок, перспективу дальнейшего их развития. Настоящая монография и представляет собой попытку такого развития, хотя, разумеется, этот путь ещё далеко не пройден. Нива богословия истории ждёт своих тружеников…
Однако процесс этот уже запущен – трудами богословов XX века, современными исследователями, есть в нём и мой вклад. Богословие истории в перспективе нашего времени представляет собой совершенно новый, уникальный формат, определяемый историческими задачами, стоящими перед церковной мыслью. В течение последних пяти лет, продолжая разрабатывать данное направление, я всё более и более убеждался в глубокой его связи с учением о Церкви – подлинном стержне истории, причём не только истории в целом, но и всякого исторического процесса. Отрадно видеть, что эту связь признают и наши критики из, если можно так выразиться, противоположного лагеря – далёкого Константинополя[2].
На сегодняшний день стало возможным с уверенностью говорить о конкурирующем существовании в современной церковной мысли двух экклезиологий, двух моделей самой Церкви, равно как и её отношений с внешним миром, в конечном счёте – двух «богословий истории». Образ этих богословий слишком различен, чтобы полагать их частями одного целого. Эта проблема ждёт своего разрешения, которое возможно лишь через глубокую разработку заявленных на протяжении последнего столетия экклезиологических тем.
Почему «метод»? Почему, продолжая традицию представления богословия истории как научной дисциплины и самостоятельного научного направления, эта новая книга смещает акценты в область методологии? Причин к тому несколько.
Первая из них лежит в области практики нашей жизни – взгляд историков на затронутые в двух ранее изданных монографиях «Богословие истории…» проблемы, на их анализ и предложенные пути их решения зачастую оказывался недо-уменным. Родная им область истории казалась узурпированной, а работа с ней – методологически искажённой автором, не имеющим исторического образования. Таким образом, передо мною как автором лежало два пути: адаптация дальнейших исследований в области богословия истории к историческому методу или, напротив, более ясное и рельефное разграничение её методологии с методологией исторической. Второй путь мне представлялся единственно верным.
Ощутимый резонанс указанные книги вызвали со стороны богословов – систематиков, догматистов, экклезиологов, что стало ещё одной причиной повышенного внимания к дальнейшей разработке историко-богословского метода. Систематический характер богословия истории, сродный систематическому характеру догматического богословия в целом и экклезиологии в частности, предполагает существенный ресурс возможностей исследования в области установления закономерностей, типологии исторических процессов, адекватного применения понятийного аппарата и т. д. Всё это связано с методом, всё это определяет приоритетное место метода в настоящей монографии, хотя, замечу, она и не ограничивается одними лишь проблемами методологии.
Содержательно монография делится на четыре главы.
Первая глава представляет собой своеобразное введение к основному объёму книги и, одновременно, в кратких тезисах представляет итоги проделанной прежде работы, отсылая читателя к изданным ранее трудам автора в данной области[3].
Вторая глава – наиболее важная с точки зрения методологии богословия истории – посвящена проблемам исследования универсальных закономерностей исторических процессов. В её основание положена гипотеза о типологическом родстве процессов, протекающих в различных исторических масштабах. Здесь ставятся следующие вопросы: «каковы источники этих закономерностей?», «как они проявляются в реальном историческом процессе, оставляя место свободе его субъекта – человека?», «как выделять “опорные точки” проявления исторических закономерностей в конкретном историческом процессе?» и др.
Третья глава посвящена связи богословия истории с экклезиологической проблематикой современности. Здесь более систематизированно, чем в предыдущих работах, намечается характер двух экклезиологических моделей, конкурентно представленных в современной православной мысли. Показывается их связь с различными аспектами современного богословия: их отношение к истории и эсхатологии, к проблемам границ Церкви, церковной миссии и экуменизма и т. д. «Иерархическая», или «иерархически-историческая», модель Церкви получает здесь своё дальнейшее, в том числе святоотеческое, обоснование, а «евхаристическая» модель – свою дальнейшую критику.
Четвёртая глава представляет экклезиологическую проблематику современности в контексте исторического наследия Предания Церкви, такого как троическое и христологическое богословие, с соответствующей святоотеческой аргументацией в этих областях. Важнейшим компонентом такого исторического наследия выступает догматический понятийный аппарат в каждую эпоху жизни Церкви и постановки соответствующих предельных вопросов, связанных с формулировкой тех или иных догматов, по-новому используемый и актуализируемый. Такой, ориентированный на «историчность (как на)… теологический критерий»
