Весеннее половодье обрушилось на берег с яростью голодного зверя. Жемчужная река, бегущая с далеких Небесных гор, вышла из русла и, подминая ржавыми водами правый берег, уперлась в скалу. Река злилась и ревела, пенными гребнями бросалась на монолит, полируя его и вымывая глину из расщелин. Не утолив жажды разрушения, рыча бешеным зверем, река повернула, растерзала по пути рукотворный курган и умчалась в степь, неся воды к озеру, прозванному людьми Островным.
В тайнике кургана, истекающего грязью, обнажились почерневшие от времени доспехи. Кисть руки древнего воина рассыпалась, и перстень с темным камнем упал в реку, мгновенно опустившись на дно. С груди воина соскользнул амулет. Он закрутился в волнах, вместе с течением поднырнул под валун, с веером брызг выпрыгнул из-под него и улетел на берег.
Мягкое сияние, светлое пятнышко в молодой зелени трав привлекло внимание пролетающего мимо ворона. Он спустился, сел неподалеку, двумя прыжками приблизился к полупрозрачному камню, подхватил его клювом и взмыл в воздух. Круживший неподалеку другой чернокрылый охотник, приметил у сородича нечто необычное и попытался выхватить добычу. Но ворон увернулся, запрокинул голову и… проглотил камень.
Прошло время и от ворона не осталось ни перышка, а камень вновь оказался в водах реки, когда-то освободившей его, но намного выше по течению. В том месте река не рычала, как у кургана – она шалила, весело перебирая гальку в мелководье.
Так и ласкала бы Жемчужная река свое сокровище, если бы не пришел человек и ковшом экскаватора не зачерпнул вместе с остальными камнями и амулет древнего воина…
– Кис-кис-кис!
Чуткие белые ушки, окаймленные полоской черного бархата, тревожно шевельнулись. Над бетонным бордюром, ограждающим низкое окно подвала, появились озорные зеленые глазки, затем влажный носик.
– Кис-кис! – позвала девочка, потянувшись ручонкой к черному лобику с белым пятном.
Котенок вжал голову и, тихо мяукнув, исчез. Девочка поднялась с корточек, заложила руки за спину и надула губки; одернула подол ситцевого платья, похожего на перевернутую головку мака, повозила носком туфельки по сухой земле.
– Мяу! – снова раздался тихий голосок.
– Кис-кис! – обрадовалась девочка и, встав на коленки перед бордюром, заглянула в провал окна.
Два зеленых глаза сияли как изумруды, маня за собой. Девочка перелезла через бордюр, неуверенно потопталась на узкой площадке за ним, но решилась и полезла в окно. Внизу под ним в тусклом свете, проникающем со двора, виднелся ящик. Развернувшись и встав на коленки, девочка осторожно сползла. Ощутив под ногами твердую поверхность, она облегченно вздохнула и пригляделась. Котенка и след простыл. Особый запах сырости, которым всегда тянуло из подвала, окутал ребенка плотным кольцом. Кожа рук покрылась мурашками. Девочка поежилась, с испугом огляделась вокруг.
– Ма-ма… – всхлипнула она.
Голос отразился от стен подвала эхом:
– Ма-ма…
Валя, с шумом распахнув дверь, выскочила на балкон, склонилась вниз, опершись на перила. Где-то плакала дочь, но во дворе ее не было. Только тетя Роза – соседка из другого подъезда, стояла на карачках под балконом, что-то высматривая в подвале.
– Си-и-ма! – крикнула Валя, беспокойно оглядывая огромный двор.
– Здесь она, здесь! – тетя Роза подняла голову на голос и снова склонилась к подвальному окну. – Не плачь, Симочка, сейчас мама придет, иди сюда… да как же ты туда влезла, господи…
Сима, продолжая рыдать в голос, стояла на ящике под проемом окна, придерживаясь ладошками за подоконник. Вылезти оказалось не так просто, как влезть. Но вот сзади послышался голос матери, металлический лязг решетки, которая закрывала вход в подвал из подъезда.
– Сима! Сима, где ты?
Девочка сползла с ящика и, все еще хныкая, пошла на голос матери. Светлая дорожка от окна заканчивалась у приоткрытой двери сарая – одного из небольших помещений, расположенных по периметру подвала, – а весь пол был усыпан галькой. Оступившись, малышка упала плашмя. Снова ее рыдания зазвучали в подвале, как надрывный тенор в зале оперного театра.
– Сима!
Валя, протиснувшись в узкий проем двери, подхватила дочь и, спотыкаясь на камнях, костеря соседа, натащившего их в подвал неизвестно за какой надобностью, пошла к выходу. Девочка затихла, обхватив мать за шею, и, расширенными от страха глазами рассматривала из-за ее плеча большое помещение, посередине которого, едва освещенные серым светом от дальнего окна, темнели гигантские чугунные шары котлов парового отопления. Они давно не работали, но занимали почти весь подвал. Испугавшись невиданных доселе чудовищ, Сима всхлипнула и сильнее прижалась к матери.
– Не бойся, дочка, не бойся, сейчас выберемся.
В глубине подвала раздался тяжелый вздох, меж котлами прошелестел ветер. Валя оглянулась. Странным тягучим воздухом дохнуло в лицо, отчего женщина инстинктивно прищурилась. Сима прерывисто вздохнула. Порыв воздуха потеребил ее банты и словно завис. Валя добралась до решетчатой двери подвала, и, выбравшись на лестницу, ведущую наверх, побежала.
