Давным-давно существовало поверье, что при помощи черной магии крови человек может обрести вечную жизнь. Знание надежно оберегали ото всех посторонних хранители, и лишь немногих избранных посвящали в великую тайну. Со временем избранных, обладающих достаточной духовной энергией, чтобы выдержать трансформацию, становилось все меньше, а еще через пару сотен лет они и вовсе перестали рождаться.
Появилась новая религия, где законы Единого Бога запрещали использование магии крови. Новая Церковь боялась их силы и власти. На Бессмертных началась охота. А убить их можно было лишь одним-единственным способом.
Слабейшие Бессмертные пали, сильнейшие же скрылись. Им пришлось вести тайную жизнь в отдаленных уголках по всему миру в постоянном страхе перед церковными орденами рыцарей-монахов и перед тем, кто за ними стоял. Тем, кто знал, как убить Бессмертного.
Спустя еще несколько столетий Церковь утратила интерес к Бессмертным, сочтя их полностью истребленными. Одновременно с этим вспыхнул интерес у людей, жаждущих власти. Но секрет уже был потерян.
Много сотен лет не появлялось на свет детей с мощной духовной энергией. Вслед за черной магией крови отправилась в забвение и белая магия духа. Люди, лишенные тайных знаний, десятками тысяч гибли от воцарившихся болезней. Казалось, сама природа старалась изжить их с лица земли: год от года на людские поселения обрушивались бедствия. Мельчали реки, южные земли терзала засуха, прибрежные районы страдали от наводнений, с севера неизменно подступали льды. Граница покрытых вечным снегом земель с каждым годом разрасталась, грозясь отвоевать последние оставшиеся плодородные почвы.
Каждый новый год человечество встречало с надеждами, а провожало с разочарованиями. Добывать себе продовольствие и чистую воду становилось все труднее, и нескончаемые войны за ресурсы стали обычным делом. Убийство стало обычным делом. Никто уже не придавал значения церковным догматам, когда дело касалось их выживания.
При свете дня люди ходили в свою церковь, а по ночам молились давно умершим и забытым богам, лишь бы только прожить еще один день.
Под покровом темноты с холмов на западе безымянной деревеньки спустились черные тени. Они почти сливались с пейзажем, и помогала им в этом беззвездная ночь. Жители деревни давно разошлись по своим хлипким лачужкам после изнурительной дневной работы. Об опасности никто и не догадывался. Лишь вблизи в очертаниях темных силуэтов можно было различить всадников. Они бесшумно подобрались к деревеньке никем не замеченные. Двое замыкающих всадников держали горящие факелы, прочие оставили свои факелы незажженными.
Налетчики распределились по поселению, и практически одновременно из погруженных в сон домов полетели крики. Священник из местной часовни пару раз успел дернуть за язычок колокола, но тут же схлопотал стрелу.
Всадники срывали двери с петель, врывались в дома, резали хозяев прямо в их постелях. Тем, кто давал отпор, рубили головы, тем, кто просил о пощаде, тоже. Если вдруг попадалась хорошенькая девушка, грабители не тратили время даром и спускали штаны. Удовлетворять свою похоть приходилось быстро: девушек было мало, а мужчин много, и каждый из них хотел присунуть пока есть возможность. На каждую девицу, живую или мертвую, это уж что кому по вкусу, пришлось по три-четыре желающих.
Младенцев, казалось, зарубали с особым удовольствием.
Паника даже не успела подняться: все было кончено через несколько минут. Крики и плач затихли, а немногие оставшиеся в живых понимали, что лучше им сидеть тихо и не высовываться. Ведь всадники не щадили никого.
Пока по безымянной деревеньке разлетался запах крови и смерти, налетчики слаженно и быстро обчистили дома, забирая те жалкие крохи, что смогли нажить себе честным и тяжким трудом простые люди. Они отыскали погреба и тайники и вынесли все до последнего зернышка. Забрали всех коров, коз и другой домашний скот. Погрузили награбленное в телеги, которые тоже отняли у местных жителей.
И в завершение, как будто хотели замести следы своего преступления, подожгли лачуги. Хлипкие деревянные каркасы и соломенные крыши вспыхнули в мгновение ока.
Не прошло и часа с момента нападения всадников, как они уже устремились обратно на запад с громким хохотом и улюлюканьем. А позади поднималось зарево от горящей деревни.
Рассвет выдался тусклым. Света едва хватило, чтобы осветить обгоревшие остовы, балки и трубы печей – все, что осталось от безымянной деревушки где-то на окраине графства Шанор. Пожар по большей части прекратился, но кое-где еще тлели особо толстые бревна.
Посреди этого пепелища сохранился только каменный колодец. Оттуда, дрожа от холода и страха, осторожно высунулся мальчик, возможно, последний уцелевший житель деревни. Он робко огляделся вокруг, отодвинул завалившие колодец черные доски и вылез из своего убежища. Еще раз огляделся. Никого. Всадники ушли еще ночью. С трудом мальчик нашел дорогу к своему дому. Он пострадал не так сильно по сравнению с соседними постройками: обгорел порог и часть крыши, вход завалило остатками кровли. Он зашел в дом через проем в стене. Там была всего одна комната, и кухня, и спальня.
