© Маргарита Бобровская, 2016
© Иван Иванов, дизайн обложки, 2016
© Рихард Пахман, иллюстрации, 2016
Редактор Андрей Белянин
ISBN 978-5-4483-3996-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Те, что позвали нас, больше не любят друг друга.
Любишь ли ту, что на зов твой не отозвалась?
Под дождём без зонта по незримому кругу
Я нагулялась, я весной надышалась всласть.
Месяц март. Март! Словно взорванный лёд это слово
Хлопнет в ушах невылинявшим крылом!
И тепло надвигается неотвратимо, словно
Сквозь листы календарные напролом.
Я забрежу опять, заскребусь в твои длинные ночи —
Ты же великодушно позволил сойти мне с ума!
Так теперь посмотри, убедись воочью,
Наполняется как стихами моя сума.
Запах талой воды и невидимых, будущих веток
Мне немного морочит голову и развязывает язык.
Что, если… я позову тебя? Не торопись с ответом.
Весною ведь всё обостряется – в разы.
Рихард Пахман, «Нептун»
«Орбита нашего танца весьма мала —…»
Орбита нашего танца весьма мала —
Секунда, и ночь обернётся годом.
И умирает время – твердеет смола —
Ему обстоятельства все в угоду.
Я, наверное, твой вечный спутник: ни-ни!
Надо держать дистанцию!
На потолке кружат звёзды – только взгляни!
Посходили с ума с этими танцами!
Мне не хватит воздуха, чтобы сделать вдох —
Должно быть, в верхних слоях он разрежен.
Я боюсь, что каблук неустойчив и плох,
А ещё, что со мною ты слишком нежен…
На один танец – не будем держать обид.
Нас поглотят чёрные дыры ночи.
И закружатся пары по кольцам орбит,
И меня не узнают среди прочих.
«А помнишь, у нас не нашлось бокала…»
А помнишь, у нас не нашлось бокала,
И горло зелёной с вином бутылки
Нам поцелуи передавало,
Как бандероли и как посылки?
И так уютно сиделось вместе
Под ржавой крышей с высоким шпилем!
Мы не нуждались в любви и лести
И поцелуи друг друга пили.
Мы дверь закрыли под носом сплетни,
Оставив в городе пересуды.
К нам мог войти только вечер летний,
В мансарду, в которой нет посуды.
И свет был рыжий, и ветер свежий
С манерами уличного паяца.
Ты помнишь? Конечно, нет. Тебе же
Мои сны никогда не снятся.
«Дом ходуном, и искрят провода в кронах…»
Дом ходуном, и искрят провода в кронах.
Я ломаю руки – моими молитвами бы…
Всё как всегда – выгода меньше урона
В нелепой попытке заглянуть в дневники судьбы.
Наоборот! Не мне ты должен был сниться!
Я откуплюсь стихами? Все посвятила уже.
Перевяжу тесьмой, страница к странице,
И оставлю на подоконнике меж этажей.
Я подчёркнуто выдержана: «Мир тесен!»
И ни правым, ни левым глазом ты не углядишь,
Как ловлю отзвуки сказок и песен,
Перелетающих через резные коньки крыш.
Полнолуние. Ветер терзает вязы.
Чешуёй покрываются стёкла уличных рам.
Я свою правоту осознала сразу,
Мне осталось поверить в неё, хотя бы на грамм.
«Ты шепнул: «Моя…» – и уехал…»
Ты шепнул: «Моя…» – и уехал.
Я ответить не успела, жалею.
И осталось это слово мне эхом,
И осталась я твоей не твоею…
Между нами навеки останутся эти часы —
Я любуюсь закатом намного, намного раньше.
Нарисуй это солнце в объятьях земной полосы
Так, как зашло оно у меня – без туманной фальши.
Между нами навеки останутся эти года —
Я встречала рассветы намного, намного позже.
Я наивна в твоих глазах? Вот беда —
Ведь ни капельки это меня не тревожит!
Через пару часов маслянистый солнечный диск
Улизнёт на чужой мольберт вместе с моими снами —
Ничего нового в них, и ничтожен риск,
Но… пусть всё останется между нами.
Рихард Пахман, «Закат над Прагой»
Я хочу смотреть, как дождь заливает моё окно,
Лежать с тобой в ароматной постели,
Иногда пить чай, вполглаза смотреть кино
И ждать, что туманом дороги застелет.
Гул машин потонет тогда в распылённой воде,
Фонари в воздухе вдруг повиснут.
И не зная важнее на свете дел,
Я твою ладонь под подушкой стисну.
Буду слушать, как на улице лужи чавкают под сапожком,
Как твоё сердце стучит о мою грудную клетку,
Как ночь крадётся – шажок за шажком,
И… дай мне, пожалуйста, ещё во-он ту конфетку!
Рихард Пахман, «Материнство»
Дочери
* в пер. с греческого «благоволение»
Как тебя величать?
Заиграйте же славящих песен
Той, что звёздной дали
Предпочла грешный наш белый свет!
Положу, как печать,
Я на сердце, на руку – как перстень,
Лишь соблаговоли
Подарить мне улыбку в ответ.
Эудокия! – имя цариц
Византийской имперской короны.
До сих пор в нём звучат
Отзвонившие колокола!
В паутинке ресниц,
Отливающих золотом трона,
Как начало начал —
Твоей чистой души зеркала.
«– Мама, ты никогда не умрёшь? —…»
– Мама, ты никогда не умрёшь? —
Дочь вглядывается с тревогой.
А ты и правду вроде, и врёшь:
– Да нет, ещё поживу немного.
– Не умирай! Ты ходи к врачу,
Когда будешь совсем старой! —
И я хожу, всё подряд лечу,
Хожу по «зебре» и тротуарам.
Хожу при свете, хожу в носках,
Хожу в невидимой клетке,
Ключи от которой в моих руках —
В любви четырёхлетки.
Рихард Пахман, «Летящая птица»
Из пёстрого ситца
Скручу тебе птицу
На шёлковом красном шнурке.
Матерчатой пылью
Взмахнут её крылья,
И птица проснётся в руке.
Но клетка с водицей
Ей не пригодится,
Кормить не пытайся птенца:
Уютная лампа,
Сосновая лапа —
Вот всё, что потребуется.
На птицу из ситца
Все будут коситься —
С чего вдруг гнездо здесь свела?
