Знакомство Маши с Землей началось с папиной лаборатории, с тропинки, обсаженной кустами роз. Вымощенная деревянными кругляшами, она то изгибалась, то разветвлялась и на всём протяжении заботливо защищала девочку от воображаемых злобных сил. Дополнительный уют несли живописные беседки, словно сторожевые башенки, завершающие тупиковые участки.
Машу чрезвычайно пленило это древесно-цветочное царство, идеальное для увлекательных игр. Забавно удерживая равновесие, она прыгала с одного кругляша на другой, старательно выбирая подходящий по рисунку годовых колец и рассекающих их трещин. Лишь особенно яркий цветок мог замедлить девочку. Обхватив приглянувшийся бутон малюсенькими ладошками, она замирала и тихонько с ним перешептывалась, словно советуясь о выборе дальнейшего пути.
Одно ответвление тропинки особенно волновало Машу – то, что вместо беседки упиралось в отдельно стоящее здание – лабораторию отца. Практически каждый день игры ребенка заканчивались у дверей этого здания, внешне похожего на огромный гриб с широкой бочкообразной ножкой.
Не столько диковинный внешний вид притягивал интерес ребёнка, сколько внутреннее содержание. Девочка несколько раз обходила здание, подолгу всматривалась в высокие во всю стену окна, и в итоге всегда заходила внутрь.
Разгоряченная жарким солнышком и беготней, пропахшая сладким ароматом цветов, она оказывалась в совершенно ином мире, полном технических чудес, знакомая с заведённым порядком старательно отряхивалась, вычищала складки одежды от неизбежно забравшихся туда травинок да листиков. В последнюю очередь Маша обирала с носочков цепкие стебельки и внимательно следила, чтобы весь опавший мусор с шипением втянулся специальными отверстиями в полу. Покрутившись перед поджидающим отцом, она брала его за руку и с придыханием заходила внутрь.
В лаборатории было здорово, иногда непонятно, но всегда очень интересно. Отец как мог пояснял дочурке назначение приборов и устройств. Она – умница, забавно морщила лоб и с серьезным видом спрашивала пояснений. Когда папа был занят, на помощь приходил робот – сероватый шар, опоясанный широким, едва выступающим кольцом. Скользя по матовой поверхности шара, кольцо всегда сохраняло горизонтальное положение, вызывая ассоциацию со стародавней игрушкой, которую невозможно уронить.
Неваляшка обладал функцией педагога. С нечеловеческим терпением он занимал девочку обучающими играми и совершенно не был строг. Зачастую диалог учителя и его ученицы прерывался заливистым смехом, на что отец, как правило работающий поблизости, не мог сдержать улыбки.
У Маши в лаборатории было любимое кресло, раскладное и очень легкое. Его было удобно переносить. Девочке нравилось наблюдать за отцом, склоненным над работой, когда в его руках что-то пронзительно взвизгивало или прерывисто шипело. Он никогда не прогонял дочку, бывало лишь просил надеть защитные очки, что она с удовольствием и делала, сразу обретая деловитый вид.
Девочка не расстраивалась, если занятие папы становилось неинтересным. Не забывая про кресло, она уходила к установке, которая очень нравилась. Наблюдать за кольцевым генератором, как называл его папа, никогда не надоедало Маше. Устраиваясь поблизости и подзывая Неваляшку, она просила рассказать сказку и погружалась в созерцательно-мечтательное настроение.
Генератор был одним из творений её отца и действительно представлял собой завораживающее зрелище. Первым в глаза бросался корпус устройства – серебристое кольцо, боковой гранью установленное на красивом резном основании. Торцевая грань кольца была прозрачной и позволяла видеть непрерывную цепочку медленно движущихся золотистых капсул. В нижней части кольца колыхалась жидкость свинцового цвета. Капсулы поочередно погружались в эту жидкость, наполнялись ею, герметично закрывались и уже наполненные двигались вверх, всё ярче разгораясь расплавленным золотом. Встречный поток газа, отдавая свою энергию, наоборот, тускнел. В итоге он конденсировался множеством капель, стекая в ту самую свинцовую жидкость, пополняя её. В месте, где яркость капсул и омывающего их газа становились максимально яркими, капсулы поочередно открывались в отводящий канал. Сверкая радужными оттенками, газ устремлялся к кубу преобразователя, а отдав запасенную энергию возвращался в кольцо, тем самым замыкая бесконечно повторяющийся цикл.
Несмотря на яркость, кольцо не излучало теплоты, наоборот с жадностью её поглощало и если бы не питающие установку солнечные концентраторы, установленные снаружи здания, принялось бы поглощать энергию из окружающего пространства.
Лицо ребёнка освещалось призрачным светом, глаза смотрели то ли на полыхающее красками кольцо, то ли сквозь него, будто в распахнутые ворота иного, по-сказочному притягательного мира. Девочка ступнями прижималась к теплому боку Неваляшки. Ей чудилось, будто робот пульсирует, отзывается успокаивающими волнами, так схожими с нежными поглаживаниями матери.
Слушая вкрадчивый голос Неваляшки, девочка не подозревала, что является объектом для экспериментов собственного отца. Опытный психолог без труда уловил бы скрытый подтекст, но малышка с абсолютным доверием следовала за необычными для большинства людей поступками сказочных героев. Внушениями дело не ограничивалось. Один раз в месяц, тайно управляя Неваляшкой, отец девочки добивался такой степени воздействия, что та впадала в гипнотический сон.
